Лето на Парк-авеню. Рене Розен

переместился за мое плечо, и она просияла.

      – О, Кристофер, – сказала она. – Прости, что пришлось вытащить тебя в субботу. Заходи. Хочу тебя кое с кем познакомить.

      В дверях стоял высокий человек. На вид ему было лет двадцать пять, его темные волосы почти доставали до плеч, но что привлекло меня больше всего, так это фотоаппарат, висевший у него на плече.

      – Не хотел мешать вам, – сказал он.

      – Нет-нет, все в порядке. Это Элис Уайсс. Дочь моей давней, давней подруги. Элис, это Кристофер Мак.

      Мы сказали друг другу «привет», и я уставилась на фотоаппарат, новый «Никон» модели F – мне стало стыдно за старую мамину «Лейку».

      – Только что встречался с Летти, – сказал он. – Будем делать новые портреты и рекламные фотки в понедельник вечером. Поснимаем у меня в студии.

      – Ты нас спасаешь, – сказала Элейн. – Джеки забраковала все, что мы сделали.

      – Нужно было сразу звать меня.

      Он ухмыльнулся, и лицо его ожило: темные, пристальные глаза под копной волос, острый нос и угловатый подбородок.

      Закончив рассказывать о своей встрече, он любезно попрощался с нами, и Элейн попросила меня подождать и проводила его в вестибюль, взяв под руку. Я допила кофе, чувствуя, как бренди кружит голову.

      – Извини за ожидание, – сказала Элейн, вернувшись через несколько минут, и села за стол.

      – Он, кажется, очень приятный, – сказала я.

      – Он чрезвычайно талантлив. Молод, иногда несдержан, но талантлив. Хорошо бы, он еще волосы подстриг. Можешь не верить, но под этой копной скрывается очень даже симпатичный парень.

      – О, я верю, – сказала я с улыбкой.

      Он был привлекательным, скорее, даже сексуальным. Я собиралась спросить о его фотографиях, но Элейн потянулась к стопке бумаг на столе. Я почувствовала, что ей не терпится вернуться к работе.

      – Еще кофе? – спросила она. – Бренди?

      – Нет. Нет, спасибо. Я и так отняла у вас столько времени. Но мне стало лучше.

      – Только помни: ни слова об этом Хелен. Она большая девочка. Знает, как справляться с такими. Имей в виду, Хелен Гёрли Браун, может, и выглядит как тростинка, но она тверда, как гвоздь. Железный кулак в бархатной перчатке, – я вспомнила, как она сломала карандаш. – У Хелен не вчера появились противники. Ей в свое время досталось. Помню, когда мы работали над ее книгой, я умоляла ее смягчить тон. Не пойми меня неправильно – я всеми руками за свободу женщин, но Хелен все еще считает, что сексуальность – это главное женское оружие. Я ей говорила: «Но, Хелен, а как же мозг?» – Элейн рассмеялась, качая головой. – Что для нее характерно: она выставляет себя простой девушкой из захолустья, а сама носит «Пуччи» – и она это понимает. Она на редкость умная. Каждый раз, как она открывает рот, у нее в уме законченное предложение. Эта женщина всегда на шаг впереди других. Она отточила свою роль простушки, так что любому может внушить, будто она такая же, как ты. Это, если хочешь знать, одна из граней ее гениальности. Большинство не замечают подвоха, пока она не выдернет скатерть из-под посуды у них под носом, – Элейн рассмеялась. – О, и ей нравится расточать