Лето на Парк-авеню. Рене Розен

от меня лишь нитка жемчуга или вечернее кольцо и шарф «Эрмес», но они чувствовали, что это их место, тогда как я казалась посторонней. Мужчины тоже были ухожены и одеты со вкусом. Симпатичные костюмы, шелковые галстуки, запонки с драгоценными камнями. Эти изысканные франты выстроились шеренгой вдоль бара, а над ними клубился сигаретный дым, смешиваясь с запахом духов. Туда-сюда сновали официанты в казачьем наряде, обслуживая гостей в красных кабинках.

      Я уже подумала, что ждать столика мы будем не меньше часа, но тут к Эрику приблизился метрдотель.

      – Мистер Мастерсон? Извольте следовать за мной с юной леди, сэр.

      И он повел нас, лавируя в толпе с грациозностью тропической рыбы, плывущей по аквариуму. Я же, скорее, напоминала форель, движущуюся против течения, то и дело натыкаясь на людей, чуть не проливавших свои напитки.

      Мы поднялись по лестнице на второй этаж, где перед входом в зал высился стеклянный русский медведь, похожий на гигантскую ледяную скульптуру. Я никогда еще не была в таком нарядном ресторане: витражный потолок, золотое дерево, растущее из красного ковра, увешанное цветными стеклянными шарами, декоративные зеркала вдоль стен, над красными скамьями, перемежаемыми золотыми самоварами. Люди кучковались в центре комнаты, как на коктейльной вечеринке.

      Пока метрдотель вел нас к столику, Эрик то и дело останавливался, пожимая руки и целуя женщин в щеки.

      – Вы очень популярны, – сказала я.

      – До офиса рукой подать. Многие ребята Хёрста заходят сюда после работы, – пояснил он прозаично, когда мы уселись на одну из скамей.

      Я оглядела помещение, отмечая прекрасно одетых женщин, то, как элегантно они держат сигареты и бокалы с коктейлями, какие стильные ридикюли болтаются у них на запястье или засунуты под руку. Я была так захвачена всем этим, что не заметила, как Эрик заказал мне мартини с водкой. Я не любительница спиртного, но смотрела, как завороженная на возникший передо мной большущий, под стать городу, красивый бокал с блестящими кубиками льда и двумя оливками на шпажках.

      – За вас, – сказал он. – Добро пожаловать на борт.

      – Поднять якорь!

      Я так сильно чокнулась бокалом, что там все смешалось. Моя реплика в таком оформлении прозвучала невпопад, словно шляпа, которую не добросили до вешалки. Я пыталась держаться так, словно для меня было в порядке вещей бывать в таких ресторанах с мужчиной, который, вероятно, возглавлял команду гребцов в Гарварде или Йеле. Не приходилось сомневаться, что у него годичный абонемент на бейсбол и летний фамильный дом в Хэмптонсе.

      – Ну, что скажете о «Чайной»? – спросил он, ставя бокал.

      – Ничего так, – я напустила на себя вид светской львицы. – Но, честно говоря, в подметки не годится обжорке на 74-й и Третьей авеню.

      Он свободно рассмеялся, впервые за все время. Мне приоткрылась другая его сторона, более непринужденная, но он быстро взял себя в руки.

      – И как дела на новой работе?

      – Дела – отлично, – сказала я. – Лучше некуда.

      – Правда? – он склонил голову, так что прядь волос свесилась на лоб. – Значит, вам нравится