Куролесовы страсти. Алексей Кутафин

щипали брошенный огрызок огурца. Он им понравился. И вожак, громко гогоча и хлопая крыльями, вернулся к успокоившимся сородичам.

      – Что делать будем? – спросил Лёнька, привыкнув к уморительной Сенькиной физиономии.

      – Будем помогать, кому делать нефиг! – интригующе сморозил Сенька, обрисовав незадачу в подробностях: – Мамка велела помочь деду Кузе картошку окучить. Как ты не против? Вдвоём как-то веселее… – и потрогав опухшую щёку, он промямлил себе под нос, добавив ясности: – За мёд рассчитаться надо.

      Усадьба деда Кузьмы располагалась напротив, наискось, аккурат перед Семёновским домом. До неё было рукой подать.

      У ворот помощников встретила, с весёлым повизгиванием – серая собачонка-лаечка.

      Семён ласково потрепал её пушистую шерсть на загривке.

      Лёнька тоже почесал ей за ухом и пошаркал ладонью её розовое пузо.

      Она, подпрыгнув, лизнула в щёку их по очереди. И с заливистым звонким лаем побежала вглубь двора, возвещая хозяев о появлении гостей.

      На этот своеобразный звонок, из-за калитки дальнего огорода появилась внучка деда Кузьмы – старая знакомая Алёнка. Свежий загар её покрасневших плеч свидетельствовал о сегодняшнем долгом пребывании на солнышке.

      Завидев знакомых с малолетства пацанов, Алка поспешила навстречу.

      – Привет! – поздоровалась она, подойдя поближе. И, не скрывая улыбки, смешливо спросила: – Ой, что это с тобой, Сенечка?

      – Пчёлы покусали, твои кстати, – недовольно буркнул Семён, исподлобья покосившись на плетень бокового огорода.

      – Не мои, а дедушкины, – попыталась оправдаться Алка. И переводя разговор в другое русло, как бы между прочим отрешённо проговорила, вздыхая: – Мы с ним с утра картошку огребаем, устали уже. А я сгорела уже на работе!.. Наверно облазить буду. Надо сметаной намазаться.

      – Не вздумай сметаной, тогда точно облезешь! – предостерёг её Сенька. И выдал свой фирменный секрет для сохранения чрезмерного загара, без ошкуривания: – Спиртом надо натираться, или самогонкой. На худой конец и одеколон завалящий пойдёт. Враз больнота пройдёт, пошелушишься только маленько.

      Лёнька тоже посочувствовал:

      – А мы как раз помочь пришли.

      Алка заметно обрадовалась. И благодарно глянув, не мешкая проводила их к дальнему забору.

      Хитрая собачка, повертевшись возле ног, мышью проскочила в приоткрытую калитку. И с бешеной скоростью устремилась в простор обширного картофельного поля.

      Алка, всплеснув руками, запоздало закричала ей вслед:

      – Туман, ты куда?!

      И Лёнька недоумённо поинтересовался:

      – Алён, а почему вы её «Туманом» зовёте?.. Она же женского рода.

      Аленка, усмехнувшись, терпеливо объяснила:

      – Дедушка подслеповатый у нас. Когда щеночка брал, думал, что он самец. И назвал «Туманом». А он подрос и оказался самкой. Так и зовём до сих пор.

      «Туманша» меж тем добежала до конца поля и кругами понеслась вокруг маячившей фигуры деда Кузьмы, размахивающего