Краски. Путь домой. Часть 5. Ирина Свисткова

за городом в каком-то приземистом деревянном отеле, расположившемся в заповедных зарослях на краю мира.

      – Лиз, отдышись, ладно? И попробуй снова, – посоветовал он, отдаляя ее лицо от своего.

      Строгий вид мужчины, совсем как в самом начале их отношений, когда он еще совсем не умел улыбаться, вдруг сменился заинтересованным и заботливым. Вторя ему, с таким же интересом взирал на Лиз и Барон, дополняя хозяина.

      – Грег, мне тошно об этом говорить, – поникла Лиз.

      – Значит точно нужно. Начинай.

      Она посмотрела со всей вселенской болью в глазах на него, неумолимого, и, вздохнув, начала:

      – Когда Дениэл вернулся, мы все так радовались, помнишь? Такая команда дружная, мы общались и обнимали его. И вот, когда я совсем не ожидала, он подошел и спросил одну вещь. И я до сих пор… Я не могу… Я…

      Слезы навернулись на ее глазах и побежали блестящими дорожками по щекам. Она не сможет. Ни за что не сможет. Ей не хватит мужества открыть теперь то, что было опечатано много лет назад.

      – Что он спросил? – Настаивал Грегори, не собираясь сдаваться.

      Он весь напрягся, готовый убить за любимую девушку, но убивать было некого. Дениэл ничего плохого не сделал, он лишь спросил. О самом сокровенном, закрытом от мира, самом постыдном и убийственном. О том, что Лиз надеялась похоронить.

      – Пытались ли меня изнасиловать в детстве, – шепотом выдохнула она, глядя на свои дрожащие от нервного напряжения руки.

      – Пытались?

      Лиз кивнула.

      – Что ты ему ответила? – Продолжал допрос возлюбленный с пытливостью следователя прокуратуры.

      – Что это не его дело, и вообще ничего не было, и это все неправда. И ему показалось, – пролепетала Лиз.

      – В общем, испугалась и созналась, так?

      Девушка снова кивнула. Все это походило на вытягивание кишок из утроба. Так же болезненно, тяжело, нелепо, а главное – не понятно, зачем.

      Почувствовав ослабление хватки, ответчица соскользнула с колен мужчины и отошла от него к окну, ярко ощущая себя запачканной собственной историей. События прошлого изваляли ее в грязи, унизили и растоптали заново, будто одного раза было мало.

      Ветер гнал по небу пушистые облака, чуть скорее, чем этого хотелось уставшей наблюдательнице за стихией, отчего Лиз почувствовала некую отупелость, не успевая провожать замедленным взглядом небесную вату. Она стерла остатки слез с лица и возненавидела себя со всеми этими грязными проблемами, с никчемным детством, прошлым, со всей своей судьбой. Апатия навалилась неподъемной тяжестью, и стало сложно дышать.

      – Рассказывай теперь все, – проговорил Грегори тихо.

      – Тебе? – Удивилась Лиз.

      – Нет, ему! Конечно же, мне!

      – Не-ет, я не для этого… – Замахала она руками, но тут же осеклась. – Черт, похоже, для этого. Я не смогу, Грег!

      Слезы с новой силой побежали из глаз, а камень в горле едва не задушил.