Вторая Нина. Лидия Чарская

я и без Аршака знала, что за прелесть моя новая лошадка. В три прыжка очутилась я подле моего красавца, гнедого, отливающего золотом тонконогого кабардинца и, обвив своими смуглыми руками его тонкую породистую шею, зашептала ему в ухо исполненные ласки и нежности слова:

      – Алмаз мой! Ненаглядный мой! Алая заря майского восхода! Счастье дней моих! Лучезарное солнышко кавказской страны! Я люблю тебя! Я люблю тебя, мой единственный!

      Гнедой кабардинец, казалось, понимал меня. Он косился на меня умными карими глазами и издавал тихое, ласковое ржание.

      Люда застала меня буквально висящей на его гибкой шее.

      – Я не одобряю решения папы, – произнесла она серьезно, глядя на меня своими черными глазами-черешнями, в которых затаилась вечная печаль, – раз ты загубила одного коня, я бы ни за что не дала тебе другого, Нина! Но не в этом дело. Отец так решил, значит, надо ему повиноваться. Я пришла за тобой. Надо идти заниматься. Мы должны повторить еще раз французские глаголы неправильного спряжения. Идем!

      Французские глаголы неправильного спряжения! И это когда жгучая радость охватывает меня! Когда карие глаза Алмаза косятся на меня с затаенным ожиданием скорой прогулки! Когда небо Гори улыбается так пламенно и ясно!

      Французские глаголы неправильного спряжения!..

      О, почему я не мужчина, не джигит, не горный абрек и мне – увы! – всего только пятнадцать лет!

      Глава III. Бал. – Злополучный тур вальса

      Приближалось десятое мая – день моего рождения, в который мне минуло пятнадцать лет. В этот день я получила чудесные подарки от отца и Люды, а вечером отец устраивал в мою честь бал для русского и грузинского общества Гори.

      Я не люблю балов, не умею танцевать и презираю светское общество, но я не хотела возражать в угоду папе, который желал как можно скорее показать знакомым свою повзрослевшую дочку.

      Прошло больше двух недель со дня моего приключения в горах. Кости Смелого, должно быть, давно растащили голодные волки и чекалки[24]; новый друг сменил в моем сердце погибшего коня. Алмаз сразу стал для меня незаменимым. Я гордилась им и лелеяла его. Конь был на диво красив и неспокоен, как настоящий дикарь. Я исподволь приучала его повиноваться мне и, странное дело, маленькая смуглая рука подростка влияла на него гораздо больше, чем сильные заскорузлые руки наших казаков.

      Итак, десятое мая наступило. Мы с Людой с обеда нарядились в наши лучшие платья и приготовились к встрече гостей. На Кавказе темнеет рано, и поэтому немудрено, что в девять часов вечера в доме уже зажглись огни. Сонная Маро расставляла по всем углам парадных комнат ароматные кальяны. Михако при помощи двух денщиков-солдат уставлял бесчисленные столики тяжелыми подносами со сластями в виде засушенных фруктов, свежих персиков и восточных конфет; тут же ставили кувшины ароматного шербета и подслащенного ананасного питья. И рядом с этими чисто восточными лакомствами находились европейские гостинцы в виде петербургского шоколада и

24

Чека́лка или чека́л – просторечное название шакала на Кавказе.