Лавандовая ветвь. Хелена Хейл

об этом размышлять, у меня есть целых три, а то и четыре недели на принятие решения.

      На первом месте сейчас стоял вопрос с арендой. Завтра же позвоню арендодателю и спрошу о сумме выкупа, и если она окажется не такой астрономической, какой я себе её представляю, то возьму в долг у дяди Майкла и буду отдавать в течение… вероятно, всей жизни.

      Домой мне повезло прийти, когда все уже улеглись в постели. Я и сама тут же плюхнулась на мягкий матрас, спина ответила благодарным покалыванием. Бедро пронзила вибрация.

      Р: Зачем же вы носили талисман, раз у вас уже есть угловатый качок?

      – Да что б его!

      С: Завтра же я сменю номер, а вы, мерзавец… ещё одна слежка, и я напишу на вас заявление!

      Р: Селина, мне нравится ваш буйный нрав, только вот не стоит пренебрегать моими советами. Будьте любезнее.

      Я выключила телефон. Что это у него за манеры такие? Будто он перечитал классических романов, или наигранно вежлив. Чего он вообще добивается своими сообщениями?

      ***

      Я сдержала обещание и сменила номер следующим утром, перед работой. Среда тянулась долго и беспощадно, но грех жаловаться, когда появился настоящий поток посетителей. После того, как Бирмингем затопило суточным ливнем, пришла жара, а с ней надвигался мой день рождения – отличная причина для встречи с дядюшкой Майклом. На четверг я договорилась с Эбигейл о выходном и поехала к другу семьи. Дядя Майкл, его жена Эстер и дочь Милли жили в пригороде. Их дом больше напоминал замок или старинное поместье, времен викторианской эпохи. Он выложен из камня, цвета могильной плиты, на всех окнах имелись решетки с острыми наконечниками, а при въезде на саму территорию стоял античный фонтан.

      Дом, хотя, если позволите, я буду называть его поместьем, огражден высокими зелеными кустарниками, обстриженными под идеально гладкие прямоугольники. В этом поместье мы жили первые месяцы после переезда из Валенсии, то были, кажется, счастливейшие дни в моей жизни. Не только из-за окружавшей роскоши, но и благодаря тому семейному теплу, которое всегда появлялось при встрече старых друзей.

      Мама с отцом познакомились в Испании, куда та приезжала в отпуск к морю. Дом моей бабули Корнелии располагался недалеко от него. Отец и дядя Майкл дружили со школы, как и мама с Эстер. Одним теплым летним вечером девушки прогуливались вдоль рынка, выбирая сочные фрукты. Они не знали испанского, так что обдурить их в цене было проще простого, да и не только в цене. Отец и Майкл как раз возвращались с работы, когда заметили, как их земляки потешаются над глупыми туристками. Они и сами не прочь были посмеяться, только вот очаровались их прелестными аристократичными личиками коренных британок.

      Мы никогда не называли Санчесов «друзьями», употреблялись исключительно слова: «наши родные», «семья», «брат». Потому и я привыкла называть Майкла дядей, а Эстер – тетей.

      – Селина, дорогая! Наконец-то ты почила нас своим прибытием! – Встретил меня Майкл.

      Дядя Майкл был так похож на отца, что многие и, правда, считали их родственниками. Те же вьющиеся черные волосы, те же добрые карие глаза.