Самое счастливое утро. Николай Устюжанин

компании, и мне сунули в руки колоду карт, на которых… Лучше не говорить, что там было сфотографировано.

      У меня зашумело в голове и зазвенело в теле. Наверное, шок был настолько острым, что ребята быстро схватили колоду и, позубоскалив насчет моего вида, оттолкнули в кусты, где все и вывернулось наизнанку.

      Я не мог поверить, что мужчины и женщины способны на такое… Всю обратную дорогу меня потряхивало – то ли от озноба, то ли от обиды на человечество. Но то, что я увидел в автобусе, добило окончательно: наши хулиганы показывали эти карты… девочкам! И девочки – хохотали!..

      Что было потом… А потом случился потоп, о котором помнят даже старожилы, больные склерозом.

      Высоко в горах выпал гигантский смерч, всосавший в свою воронку тысячи тонн морской воды. И вся эта клокочущая и разъяренная масса хлынула вниз. Мелкие ручейки превратились в бешеные реки, а горные речушки вышли из берегов. Небо опрокинулось на землю, дождь хлестал так, что автомобили и даже трактора швыряло по дорогам, как спичечные коробки.

      Наш дом был полузатоплен, в подъезде стояла вода, но я вышел в высоких резиновых сапогах на улицу. Народ собрался у моста, перекинутого через тщедушный ручеек, не имевший даже названия. Поток уперся в мост и фонтанировал – через несколько минут бетонные опоры рухнули и с легкостью перышка понеслись к морю, переворачиваясь в грязной воде. Еще через мгновение мы ахнули: корову, громко мычащую от ужаса, со всего размаху ударило на повороте бывшего ручья, и мертвое тело завертелось в воронке буйного течения.

      На дороге были разбросаны целые и сломанные деревья, остатки крыш, каких-то ящиков и не определенных мной вещей. Верхушки лавровишен торчали из воды, затопившей низину.

      Через несколько часов потоп неожиданно прекратился, выглянуло солнце, с недоумением поглядывая вниз, как бы спрашивая: «Из-за чего вы так переполошились?»

      В начале лета были сданы экзамены за 8 класс. В газете «Черноморская здравница» я увидел объявление о приеме в Ростовский радиотехнический техникум и загорелся, как и Веня Басов, идеей, сокрушающей все на своем пути, включая даже мамино сопротивление. В конце концов, мама сдалась.

      Ростов-на-Дону

      В областной центр, который носит гордое имя «Ворота Кавказа», мы с родителями прибыли незадолго до приемных испытаний. Поселились по соседству с техникумом, в самом центре большого, холмистого и запутанного города, в элитной тогда гостинице «Ростов», в «люксе», где, как нам гордо сообщили при вселении, всегда останавливался Муслим Магомаев. Впрочем, жили мы там недолго, перебрались в номер попроще.

      С математикой у меня всегда были напряженные отношения, но зубрежка, в которую погружался ежедневно, принесла плоды – в техникум я поступил, правда, не на радиотехническое, а на радиолокационное отделение.

      Своего общежития у техникума не было, пришлось снять комнату у частника. Вскоре родители уехали, и началась моя первая самостоятельная жизнь в городе, еще одним названием которого