С мечтой не прощаются. Марк Москвитин

сам в душе уже догорел, истаял – тебе вдруг приносят новую молодость[3].

      – Радость, – шевельнулся Артур, – когда кругом друзья. Когда никто и ничто не подведёт – ни люди, ни техника, ни собственное тело, ни твои навыки и умения. Когда спасёшь друга или просто незнакомого человека… Слава, продолжай.

      – Ну, дети, конечно. Домашние радости… И когда проложенный курс оказывается правильным. Когда повезёт выручить, вытащить из небытия другого человека. Или, будучи убит во враждебном и неустроенном веке, вдруг воскресаешь в прекрасном мире будущего. И, с помощью новых друзей, врастаешь в эту жизнь. И ещё – когда попал в беду, приготовился к смерти, но тут подоспеет друг…[4]

      – У нас много поводов для радости, – подвела итог Инна.

      – Однако, – усомнился Вовш, – всё это походит на пустые теоретические рассуждения.

      – Почему же? – ответил Ярослав. – Мы не выдумываем. Один из нас действительно был убит… Точнее, застрелен. А другой умирал от глубокой старости. О правильно проложенном курсе говорил я как навигатор. О надёжных людях говорил Артур как командир экипажа, как товарищ. О надёжной технике – он же как пилот…

      – А у нас, – сказал Гелон, – радость, если нет никакой беды или досады. Но если беды долго нет – это уже тревожно. И ещё радость, когда сын придёт. Особенно если с внучкой.

      – Вы? – повернулась Инна к физику.

      – Нет, – ответил он. – Есть ещё брат. Он здесь бывает чаще.

      – Посмотреть бы, какие тут дети. На улице их не видно.

      – Увидите, – сказал сочинитель. – Приходите ещё. Я же не ожидал.

      Он вынул маленький блок связи, набрал код. Поднёс к уху, послушал.

      – Нет его в городе. Опять уехал на натуру.

      – Ещё, отец, ничего не спросишь?

      – Как так не спрошу? Мне интересно, что это за жизнь, которая даёт нашим гостям столько радости. В отличие от нас. Мы же умирать собрались. Нам не для чего жить.

      – Вот это и есть главное, – сказала Инна. – У нас есть цель.

      – У наших накопистов тоже есть цель, у каждого, причём неисчерпаемая. Провернул дельце, получил выгоду – а надо-то больше, больше…

      – В чём выражается выгода?

      – В деньгах. В жизненных благах.

      Инна засмеялись.

      – Им плохо живётся? Мало благ? Или денег?

      – Их цели, – презрительно сказал Ярослав, – ложные. Ещё и мелкие, каждая для себя. Общего интереса нет. Мешают друг другу, толкутся, грызутся… Набил брюшко, породил сына, загрыз конкурента, потребил сколько-то благ – и всё, на сцену вступает следующее поколение, чтобы всё повторить. Циклический застой. Зависание, как у компьютера.

      – А если и возникают общемировые цели, – вмешался Артур, – то какие-то низменные и глупые. Хотя, конечно, достижимые благодаря техническому развитию.

      – Кубическая планета с квадратным солнцем… – пробормотал Ярослав. Инна прыснула:

      – Голкондрина для поклябывания, взрослая[5].

      – Именно, – кивнул Ярослав. – Короткий список примитивных желаний животных.

      – И

3

3емляне имеют в виду события своей жизни. См. мой роман «Астронавты»

4

Станислав Лем, «Альтруизин».

5

Станислав Лем, «Альтруизин».