Деревенские истории. Николай Ольков

дворе никого, пришлось крикнуть хозяина. Григорий Андреевич спустился с крыльца, подал руку, поздравствовались.

      – В дом не приглашаю, Артюха, жена лежкой лежит, угробят её детки наши. Пошли в избушку, там у меня тепло и тихо, можно поговорить о чем угодно, никто не услышит.

      Вошли, сели у стола, напротив друг друга:

      – Помнишь, Григорий, я к тебе приходил, просил девчонок моих пристроить, чтоб на учёбу накопили. Пристроил. Сын твой Прохор их обеих совратил.

      Канаков встал над столом:

      – Врешь! Артюха, скажи, что ты пошутил!

      – Какие шутки, Григорий Андреевич, когда столь горя. Валентина беременна, а Галину он с месяц назад обмалахтал, убедил, что завтра сватов пришлёт. Она и губу раскатила, золотое кольцо впервые в жизни примерила. А наутро он её же и высмеял. Короче говоря, вчера я узнал об этом позоре и спалил дом Прошки и магазин. Сжёг бы и второй, но он кирпичный. А теперь сдавай меня милиции, Григорий, только раскаиваться мне не в чем.

      Долго молчали два побитых жизнью отца, думали каждый про своё. Григорий Андреевич понял сейчас, что он растерян, и чувство это пришло к нему давно, должен был появиться Артюха со своим признанием, чтобы оно оформилось в понимание. И этот сын потерян. Хотел спросить Артёма, знал ли он, что Прохора нет дома, но не стал: откуда ему было знать, может, ему даже легче было бы, сгори тот в том огне. А Артём Сергеич ещё раз сам себе признался, что сделал все правильно и к отцу подлеца пришел с признанием – тоже правильно. Сдаст Григорий его в милицию или нет – это его дело, а за поругание он отомстил, как мог.

      – Плохо сидим, Артём Сергеич, обожди, у меня тут припас есть.

      Открыл шкафчик, достал бутылку самогонки, два стакана, где-то в углу нашёл две крупные помидорины, быстро порезал на тарелку. Разлил по стаканам, поднял свой:

      – Артём, горе нас свело, у тебя свое, у меня своё. Хотя оно наше, общее. Про твои действия говорить ничего не буду, я в твоей шкуре не был. Но и обиды не имею, а только прощения у тебя прошу за мерзости выродка моего. Давай выпьем, чтоб меньше горя было в нашей жизни.

      Закусили помидором, помолчали.

      – Артём Сергеич, я своему слову хозяин. Я тебе обещал, что девчонки заработают на учёбу – так и будет. Я знал, где у Прошки деньги лежат, случайно как-то увидел, что он с ящиком в маленькую комнатку ушёл, меня не заметил. А пожар первым увидел, в окнах зайчики заиграли, побежал, куфайку задом наперёд застегнул, рукавицы зимние надел и в дом. Ладно, что он ящик не перепрятал. Обмотал я его одеялом и домой. Ночью вскрыл, там есть на что посмотреть, ты ко мне вечером приходи, я хорошенько разберусь.

      Артём Сергеич встал над столом, грозно спросил:

      – Ты что, Григорий, за поруганных моих девчонок хочешь деньгами заплатить?!

      – Сядь, Артюха, я же не такой подлец, как мой неудачный сын. Да и есть ли у меня удачные? Сядь, Артём, успокойся. Я же тебе сказал: обещал помочь – выполню. А за девчонок он ещё не раз поплатится, только это не в моей власти. Деньги эти девчонки должны были за год заработать, так что они своё получают, а не подачку. Артюха, я тоже в таких делах чистоплюй, но тут все честно: экспроприация экспроприаторов.

      Артём