Внутри себя. Максим Дмитриевич Перелыгин

живой, до сих пор хожу, дышу, тело функционирует нормально и тому подобное.

      Я снова взглянул на живот, уже в сотый раз, а может и в тысячный, но только сейчас почему-то заметил одну деталь, которая до этого не бросалась в глаза. Неудивительно, что лишь спустя некоторое время, придя в более или менее спокойное состояние, мне удалось прийти к неутешительному выводу.

      Швы.

      Они были какие-то не такие. Не знаю, как это точно выразить, но сложилось такое впечатление, что в реальной жизни хирургический шов выглядит иначе. Я имею в виду, что если вам делают какую-либо операцию, после которой накладываются швы, они выглядят аккуратно. Маленькие, неброские, почти невидимые, или хотя бы менее заметные. А вот на моём животе красовались настоящие швы, если их можно так назвать. Сомневаюсь, что найдётся хоть один нормальный врач, решившийся оставить на теле своего пациента такое безобразие. Подобная хирургическая работа сгодится для какого-нибудь фильма ужасов или для человека, запертого маньяком и извращенцем в одном лице в зловонной комнате страха, мучения и отчаяния.

      А вывод был прост и ужасен одновременно. С самого начала я был уверен, что из меня что-то вырезали, какой-то орган или просто часть тела. Но никогда не смотрел на сложившуюся ситуацию с обратной стороны. А что если на мне сделали разрез с целью спрятать что-то внутри?

      Как только подобная мысль пришла в голову, всё тело покрылось ледяными каплями пота.

      Мне стало страшно в очередной раз. Какой же я трус! Именно за это я себя ненавидел. Ведь там, по ту сторону камеры, кто-то этого только и ждёт, питается чужим страхом, получает истинное удовольствие от того, что человек умирает, долго и мучительно.

      Я его чувствую, так же, как и он меня.

      Я точно это знаю. Но не это меня больше всего пугает, а то, что я знаком с этим чудовищем.

      6

      Этот гад, демон воплоти, спрятал во мне что-то, поместил предмет прямиком в тело. К такому выводу я пришёл, глядя на хирургические швы. Они были огромны, так и просили, чтобы их разрезали. Свежая нить была готова разорваться сама, представив моим глазам самого себя же, но только в разрезе. Ирония любого инженера – увидеть собственное тело в разрезе.

      Бред!

      Подобную хрень необходимо выкинуть из башки, сейчас мне нужна ясность и хладнокровность.

      – Ты конченый ублюдок, выродок, гореть тебе в аду, тварь! – Из меня просто лился поток брани, мой взор был устремлён прямо в камеру. – Ты находишь это забавным, урод, а? У тебя в башке вместо мозгов гной вонючий. Какого хрена ты делаешь? – Мой крик был похож на вой раненого зверя, понимающего, что шансов выжить у него мало.

      – Ты хочешь увидеть, как я разрежу твой шов, и… – Закончить фразу я не смог. Потому что не знал, что будет дальше, что произойдёт после того, как я вскрою себя. Прольётся ли кровь или ударит фонтаном? Да я понятия не имею, что последует дальше. Может, я сразу потеряю сознание, как только увижу себя изнутри. Или же сразу умру от нервного шока, или сердце просто разорвётся на мелкие кусочки.

      Неужели это всё происходит со мной наяву, не в каком-то ужасном сне, а в реальной жизни.