Внутри себя. Максим Дмитриевич Перелыгин

перед одной из них. Медлить нельзя, кажется, могу потерять сознание в любой момент, слабость то и дело накатывает всё больше. Надо сделать, переступить через себя, надавить страху на горло.

      Медленным движением рука взяла инструмент за холодное основание, сжала рукоять степлера. Такое ощущение, что это был пистолет. Видимо, я раньше пользовался пистолетом или револьвером, либо чем-то наподобие. Руки помнят.

      11

      С каждой прошедшей секундой ладонь, державшая холодный строительный инструмент, становилась всё влажней и влажней. В один момент я подумал, что степлер выскочит из рук в самое неподходящее время. Сжал его сильней. В очередной раз моё сердце заработало с удвоенной силой, а может даже и с утроенной.

      Всё в той же позе, сидя опершись на стенку, собирался с мыслями. Будет больно, очень больно. Порошок, высыпанный на открытую рану, спрятал кроваво-красный цвет, так даже как-то полегчало.

      Пора.

      Поднёс степлер к краю разреза, прислонил его нижнюю рабочую поверхность к плоти и тут же почувствовал холод, мурашки разом пробежали по всему телу. Досчитал до пяти и нажал на курок.

      Невероятная адская боль пронзила не только моё тело, но и разум. Такое ощущение, что электрический ток прошёлся от пяток до макушки.

      Металлическая скоба вошла в мясо, как нож в сливочное масло.

      – Сука! – закричал я во весь голос. – Сука! – продолжал я вопить нечеловеческим голосом. Где-то глубоко внутри я даже испугался своего голоса. Словно дикий зверь попал в охотничью ловушку, выбраться из которой не представляется возможным. Отчасти это было недалеко от истины.