Черешенки. Бадри Горицавия

сёк обстановку на улице.

      – Всё! Давай ныряй первым! – услышал я за своей спиной запыхавшийся голос Лавреши.

      Мурый и нырнул. Очень даже удобно он помещался в вырытой ямке, сидя с подтянутыми к подбородку коленями. Но дело в том, что места там больше не оставалось ни для меня, ни для Лавреши. А необъявленный план наш был именно такой – спрятаться всем вместе. Сколько они ни пыхтели, копая уголь, большого углубления так и не получилось. Уголь предательски скатывался обратно вниз с образовавшихся по бокам валов и никак не хотел идти с ними на сговор.

      – Давай закапывать, – сказал Лавреша и досадливо сплюнул на пол густую чёрную слюну.

      – Подожди, – сказал я, снимая с руля подвешенного к потолку металлическими крюками велосипеда какую-то замусоленную тряпку. Ею оказалась небольшая часть старой ночной рубахи, в каких спали тогда все мамы. У моей была такая же, даже расцветка совпадала. Я накинул найденную ночнушку Мурому на голову, и Лавреша очень быстро его закопал.

      – Нормал? – спросили мы уголь, в котором прятался наш друг.

      – Нормал, – глухо отозвалось нам в ответ.

      Нас с Лаврешей поймали самыми первыми. Мы даже не успели далеко отбежать от того самого сарая. «Казаки» не сильно туго стянули какими-то шершавыми верёвками наши руки за спинами и оставили в качестве нашего охранника одного из братьев Пелёдиков (того, что Лёха). Он нас долго допрашивал. Мол, «Назовите ваш пароль!» и «Где прячутся остальные?! Отвечайте, а то расстреляем!» – и грозил нам деревянным автоматом неведанной конструкции и марки.

      Мы молчали. Совсем как партизаны из кино про войну. А они-то были для нас тогда настоящие авторитеты. Сильные бородатые дядьки из леса с ППШ на широком плече. Ух! Что касаемо пароля, то даже если бы и завелась в наших рядах в тот день вша предательства, так и она не смогла бы его назвать, даже если бы и хотела. Как-то всё слишком сумбурно получилось ещё в самом начале. Вся наша банда молниеносно разбежалась после объявления начала игры и совсем забыла его загадать. Мы видели с Лаврешей после того, как нас поймали, что двое казачков с соседней улицы – Заяц и Паша Егоров – выходили из сарая, где мы закопали Мурого, и отрицательно качали головой остальным: «Никого». Мы загадочно улыбались.

      Спустя какое-то время вся наша «разбойничья шайка» была почти полностью обезврежена. Не поймали только одного Мурого. И «казаки», и «разбойники» стояли все вперемежку, смеялись и рассказывали, кто где прятался и как кого нашли.

      – Если Мурый за зону забежал прятаться, это не считается, – сказал, насколько это было возможно, подчёркнуто строго Кралин. Он был у «казаков» командиром. Перед игрой обязательно оговаривалась зона, где можно было скрываться, а где запрещалось.

      – Не зашёл! – в унисон выкрикнули мы с Лаврешей и снова довольно и загадочно заулыбались.

      – Что, сдаётесь? – это уже невозмутимо серьёзничал наш главарь Медведь (Серёга Медведев). Он был нами, конечно же, осведомлён, где прятался