Золушка не верит сказкам. Эльвира Смелик

в телефоне тишину, как подтверждение. – Так вот, мам, бабника не перевоспитаешь. Сказки это. Сладкое оправдание для всяких мнящих себя королевами мечтательных дурочек, которые на таких западают, рассчитывая, что уж их-то большая и светлая любовь всё исправит.

      – Ну почему сразу «бабник»? – с упрёком восклицает мама. – Нормальное дело – пока не женат, гуляет. В поиске той самой, единственной.

      А я опять саркастично хмыкаю – да просто само получается – и, хотя мама меня сейчас не видит, старательно киваю:

      – Ага-ага. Уж мне-то не рассказывай. Я-то знаю, что ты и сама в подобном отлично разбираешься.

      – Дочь! – прилетает громкое и весомое. – Ты ж у меня педагог-дефектолог. В магистратуру шутя поступила.

      Интересно, это типа такая попытка подлизаться? Или, наоборот, усовестить.

      С трудом давлю очередное хмыканье, просто усмехаюсь.

      – Так они невесту ищут или воспитательницу? А так-то у нас детских садов хватает. И государственных, и крутых частных. И вообще, у них там, в высших кругах, нынче, что, с девушками дефицит? Сплошные сыновья, ни одной дочки? – Опять мелко киваю, теперь уже сочувственно. – Вот счастье привалило бедным золушкам. А они и не в курсе.

      8

      Женя

      Мне кажется, мама опять тайком подхихикивает. Или я просто не хочу верить, что вот этот наш разговор происходит на полном серьёзе. Хотя голос у неё недовольный и строгий, и возмущение вроде бы не поддельное.

      – Женька, хватит язвить! – громко требует мама. – Сама подумай. Абы кто им не нужен. Семья не простая, вот они и хотят порядочную достойную умную девушку. А где таких лучше искать? Не среди же этих избалованных гламурных кукол?

      И я соглашаюсь:

      – Точно, среди простого народа. Чтобы потом при каждом удобном случае можно было ей под нос тыкнуть, мол мы тебя из грязи в князи, а ты, скотина неблагодарная, ещё чем-то недовольна и на что-то претендуешь. Да ты сидеть должна тише воды, ниже травы и беспрекословно повиноваться.

      – Ой, да не говори ерунды, – ворчит мама. – Напридумывала страшилок. Будто среди обычных все как на подбор хороши, только потому что денег у них не так много. Вон же твой…

      – Мам! – почти кричу, не давая ей продолжить.

      Неужели она думает, что я настолько железобетонная? И, если язвлю, меня не прошибёшь уже ничем, и можно раз за разом напоминать, какая я дура…

      – Жень! – сразу следом восклицает мама, перебивая не только так и не произнесённые фразы, но и мысли.

      Мы словно в пинг-понг играем, перебрасывая друг другу короткие экспрессивные слова-обращения. Но я не пропущу удар.

      – Мам! Ты же сама понимаешь, какой это бред. Даже говорить больше не хочу.

      – Евгения! – поспешно выдыхает мама. – Не вздумай ещё телефон бросать. Отключишься, тогда я сама к тебе приеду.

      – А я тебя не впущу! – заявляю, и голос предательски подрагивает, зато мама сразу смягчается.

      – Же-ень, – миролюбиво и вкрадчиво тянет она, – ну что ты как маленькая? Же-ень.