Купальская ночь. Елена Вернер

Как этот мост: старый вроде уже смыло, а новый когда еще построят… А, ладно, не бери в голову! Что-то меня занесло.

      Он махнул рукой и даже подмигнул, но Катя видела, что сейчас прорвалось то важное и настоящее, что было у него на душе.

      – Да нет, мне интересно знать, что ты думаешь, – подбодрила она его.

      – Я много чего думаю. Это неинтересно. Но я всего лишь парень из Прясленя, а эта земля знала и других людей, древних воинственных скифов, сарматов… Боюсь, куда более достойных, чем мы… Тогда тоже были путешественники… По берегам жили племена земледельцев, но и в этих племенах находились те, кто стремился узнать, что же там, за горизонтом, какая жизнь, такая непохожая на тяготы их родного селища, идет там, за лесами. Эта река видела настоящие корабли…

      Говоря это вполголоса, он вытянул ноги и откинулся на песок, глядя в небо. Вокруг уже светало, месяц уплыл за реку и качался у дальнего леса. Лицо Кости, чуть сглаженное предрассветным сумраком, приобрело мечтательное выражение. И даже речь его изменилась, как будто он вслух зачитывал книгу-невидимку.

      – Она была полноводная, широкая и оживленная, эта река, по ней купцы попадали в Десну и Днепр, а вместе с ними увязывались и те, кто хотел странствовать. Крепкие деревянные ладьи, просмоленные, расписные, с задранными вверх носами, вспенивали на рассветах и закатах гладь воды, у которой еще не было этого имени – Юла. В их трюмах тускло поблескивали меха, шелестело зерно, линяли от речной влаги ткани, созданные укутать собой тела самых невероятных красавиц и алтари самых суровых богов. На них плыли хмурые бородачи в грубых многослойных одеждах, богатые купцы и нищие странники, которым нечего было терять и ничто нигде не держало.

      Однажды здесь появился и этот мужчина издалека. При нем был его меч – единственная драгоценность, друг, спутник и защитник. Не раз меч спасал его от коварного удара злобного кочевника или алчного проходимца. Воин немало повидал на своем веку, но неведомые земли все равно манили и обещали большее. А у него было все, что требовали эти земли взамен – отвага, сила, терпение. Днем он был воином, огромным и бесстрашным, и не раз доказывал свою храбрость в бою. Но по ночам, когда звезды тонули в речной воде, с него спадала эта маска. Всего лишь мужчина – вот кем он был на самом деле. И звезды, и соловьиные трели тревожили его влюбленное сердце. По ночам оно ныло и не хотело странствовать, его тянуло туда, где черноволосая дева после долгого дня, полного тяжкой работы, расчесывала и сплетала свои косы, и наигрывала на флейте из лебединой кости простую, но трогательную мелодию. Она не пела – песня могла бы выдать ее думы родным и соседям. Но флейта, подаренная ей самым прекрасным воином на свете, касалась ее губ, и ей чудилось, что это ее воин целует их. А ему эту мелодию напевал ветер. И вся его душа стремилась обратно, туда, где дом и она.

      Путешествие подходило к концу, на растущей луне он собирался вернуться, и все чаще радостно думал об этом. Он вспоминал родные места, сидя на корме и перекидываясь словами