Красный лукум от Сююмбике. ЭЛЬМИРА ХАН

ордынское войско? Отпустил меня не с пустыми карманами.

      – Да ладно? – удивилась Хера.

      – Отправил меня со змеиным приданым. Пусть, говорит, обеззараживают твою жизнь и оберегают от недругов. А также напоминают, сколько раз щедрый кубинский уж посещал твою пещерку. Количество змеев равняется количеству дней, которые мы были вместе.

      – Правда? Ты пересчитала? – Хера открыла от изумления рот.

      – Да. Ровно четыреста шестьдесят пять хвостатых.

      – И что ты будешь с ними делать? Змеиное стадо – это слишком экстравагантно для Татарии!

      – Один из вариантов – продавать азиатским ресторанам. Новая жизнь, новый бизнес… Ах, я предвкушаю, как мое ядовитое возвращение взбудоражит гнездышко Рашида и его китайской моли.

      Наталья широко улыбнулась, ударила кулаком по пенной воде и мечтательно посмотрела на звездный потолок турецкого хаммама.

***

      Башню Сююмбике взяли под полицейское наблюдение.

      У Кремля засел в машине Зубазга с оперативниками. Ежик сидел в кармане прокурора, высунув мордочку. Оперативники вели запись действий Гурьям, которая по традиции разогревала свой самовар.

      Вот хранительница башни застыла перед стеной, на которой висел портрет царицы Сююмбике. Забормотала что-то под нос, а потом похлопала по карманам своего цветастого платья и медленно пошлепала с самоваром к столу.

      Зубазге показалось, что от тела Гурьям отделилась тень и потянулась к лестнице.

      – Наведи крупным планом, – попросил прокурор, но тень уже растворилась.

      Гурьям присела на скамейку, выпила чашку чая и включила телевизор.

      И вдруг оперативники услышали визг. Они выбежали из машины и рванули к башне.

      Там уже успел собраться народ. На земле снова лежало тело девушки.

      Прокурор забежал в башню – никого постороннего! Только Гурьям посапывала на скамейке, да телевизор бурчал про японские наводнения.

      Он со всей мочи побежал вверх по лестнице. Ежик ерзал внутри кармана и колол грудь.

      Тихое завывание и девичий смех усилили биение прокурорского сердца. Башня казалась пустой, но звуки?.. Откуда они идут?

      Зубазга остановился. В глазах рябило, рубашка и штаны прилипли к телу, а в темноте башни мелькали огонечки, как светлячки в ночи.

      Прокурор последовал за мерцающим сиянием. Послышался шорох, треск… И едва слышный шепот заполонил башню.

      Зубазга схватился руками за холодные кирпичи и замер, прислушиваясь.

      Шепот исчез. Растворился. Втянулся в стены. Только тяжелый стук прокурорского сердца раздавался в замершей тишине абсолютно пустой башни.

      Не чувствуя под ногами мрамора, прокурор вернулся к Гурьям, которую уже допрашивали следователи.

      – Ты тоже видел тень? – шепнул Зубазга следователю Дмитрию.

      – Какую тень? – побледнел следователь. – Вам явно померещилось.

      – Там была тень! – рявкнул прокурор и столкнулся с