Краснодарские лета. Олег Виговский

учился в 1984-1989 годах, была сексуальная блондинка Лариса. В начале лета 1988 года я был в неё сильно влюблён. Вернее сказать, вожделел. Напрасно. Поклонников, в том числе «серьёзных», у Лары хватало, бедный однокурсник не мог заинтересовать её по определению. Моя пассия надо мной посмеивалась и предлагала «остаться друзьями».

      А в начале июля я познакомился с другой девушкой, Владой, которую по обычаю юности тоже любил и тоже вожделел. Ей я писал сонеты-акростихи:

      «В твоём огне сгорев, без лживых покаяний –

      Листвой увядших слов, тетрадью спетых нот –

      Атлас небес прорву, и устремлю полёт

      До крайних рубежей бескрайних расстояний.

      Астральных гроздьев сок, нектар вселенских знаний…» и т.д.

      Выходило, как мне тогда казалось, очень красиво…

      За Ларой ухаживал уже больше по инерции, стремясь утешить больное самолюбие. Казалось бы – обычная глупость, вполне простительная в этом возрасте. Однако из-за моей глупости чуть было не пострадал Валера Симанович.

      Лето 1988 года наша компания проводила в основном в общежитии № 3 медицинского института на улице 40-летия Победы, где жил Валера. Студенты-медики разъехались на каникулы, сонные вахтёры пропускали в общагу всех подряд, не спрашивая документов.

      Соседи Валеры тоже разъехались, а он по каким-то обстоятельствам, которых я сейчас не вспомню, остался в Краснодаре, вместо того чтобы уехать к родителям в Сочи. Жил тогда Валера на девятом этаже, в комнате 912, и собирались мы у него едва ли не ежедневно, часто оставались ночевать. Мне до моего дома на улице Дербентской было от Валеры минут двадцать пешего хода, а вот Вадим Яковлев тогда жил в станице Медвёдовской, где ему было скучно и одиноко. Егор Кизим жил в Широком переулке около озера Карасун, намного дальше от Валеры, чем я. Шевкет, как считалось, жил в станице Елизаветинской, но все дни и бóльшую часть ночей проводил в городе – в общежитиях и домах друзей.

      В то время Валера сам был влюблён – и тоже безответно – в девушку Алину, другую мою однокурсницу и подругу Шевкета. В его влюблённости, разумеется, тоже больше было простого вожделения… Опять не обошлось без стихов:

      «Лью елей на Алины локоны,

      ленивою лайкой ласкаю лицо,

      Лиловою ланью лелею любимой ладони

      в лучистых аллеях июльских лесов…»

      Шевкет Валере по-дружески сочувствовал, но помочь, разумеется, ничем не мог. Только выговаривал, полушутя-полусердито:

      – Слышь, Валера, харе мою девчонку елеем обливать, она потом из-под меня выскальзывает…

      Валера неуклюже оправдывался.

      Алина с Ларисой были подругами и часто проводили время в 912-й комнате. Наши литературные интересы и философские разговоры «о мире и о себе» девушкам были чужды, но от вина, а порой и от коньяка никто из них не отказывался.

      Однажды в начале августа Лариса исчезла на несколько дней. Мы беспокоились.

      Я привычно страдал (Влада, тоже студентка, как раз уехала в родной Барнаул до конца каникул).

      В