Я вас предупредил. Василий Головачев

сказать…

      – Я в своё время тоже получил несанкционированный доступ к секретной информации. Со мной поговорили, и я согласился не разглашать сведения. С тех пор я молчу.

      – Па, ты терпеливый человек! Что же ты узнал? Не расскажешь?

      – Может быть, позже, когда помирать буду. – Алексей Петрович засмеялся, потом посерьёзнел. – Обещай молчать, как молчал я.

      – Но мне никто не…

      – Обещай!

      Константин поёжился и нехотя кивнул.

      – Хорошо, обещаю. Хотя не понимаю, что в этом секретного. Мне ж никто не поверит.

      – Ты забыл об одном: силы, пересылающие знания через мозг ретрансляторов, принадлежат разным уровням разума, причём зачастую конкурентным. Если о полученном тобой файле узнают другие, тебя просто ликвидируют.

      Константин вздрогнул.

      – Ничего себе подарочек судьбы! На фига мне это? Я же не просил…

      – Никто не просил, но свобода выбора не в наших руках. Эту свободу надо заработать.

      Константин с интересом заглянул в глаза отца.

      – Ты уже… заработал?

      – Иди, мне надо подготовиться к встрече. Вечером поговорим.

      Костя кивнул и вышел.

      Два дня он крепился, пребывая в состоянии ступора, что было немедленно замечено женой и оценено как попытка скрыть увлечение другой женщиной. Загнанный в угол Константин плюнул и рассказал Лере всё, что знал. Рассказ на жену не произвёл впечатления, она обиделась и в тот же вечер уехала к маме в Уссурийск. А ночью к нему заявился гость.

      Сначала Костя не понял, что его разбудило, – какой-то странный дребезжащий звук. Затем послышалось шуршание и шипение. Костя дёрнул за шнур торшера и увидел стоявшую на хвосте тройную змею. Это был ромбический гремучник, укус которого смертелен, а дребезжание создавал его хвост, состоящий из роговых чехликов.

      Константин сунул руку под подушку, где у него лежал пистолет (он имел право носить оружие), и тут же отдёрнул: змея мгновенно выросла над краем кровати, угрожающе поводя из стороны в сторону ромбовидной головой. Костя замер. Мыслей не было, в душе гнездился страх, а в ушах раздавался голос отца: «Тебя нейтрализуют… молчи… никому не говори…» Не надо было рассказывать жене, мелькнула запоздало трезвая мысль.

      Раздалось шелестящее дребезжание, и Константин осознал, что это дребезжание складывается в подобие слов.

      – С-с-слуш-ш-шай… – отчётливо прозвучало в ночи. – Мы с-с-сзнаем… с-с-скоро с-с-соберутс-ся с-с-обрат-тья… от-тдай с-с-с-сзнание… будеш-ш-шь ш-ш-шжить…

      – Какое знание? – пискнул Константин.

      – Ты вс-с-се с-с-сзнаеш-ш-шь… с-с-сон… ш-ш-ш-жди… мы вернемс-с-ся…

      Дребезжание прекратилось. Змея перестала гипнотизировать, струёй жидкого металла пересекла спальню и исчезла. Это не было ни бредом, ни сном. А главное, Костя понимал: змея представляла ту силу, которой информация не предназначалась, но которая была заинтересована в её получении.

      Он поплёлся на кухню, включил свет и увидел на столе нечто вроде пупырчатого чёрно-коричневого