Публичное одиночество. Никита Михалков

вот этого как раз и не обязательно знать… (XI, 1)

      (1995)

      Мои отношения с женщинами не были мучительны.

      Не было такой, знаете, тяги к самоистреблению. Думаю, что эти отношения всегда были взаимны в том смысле, что если они остывали, то с обеих сторон. Не было ни хлопанья дверьми, ни того, чтобы она возвращалась с чемоданом…

      Встречая своих прежних возлюбленных на улице, я не перехожу на другую сторону, и они тоже.

      Думаю, никто из них не может сказать: «Этот подлец меня обманул!» – хотя бы потому, что я с самого начала расставлял все точки над «i». Объяснял, каковы мои приоритеты: сначала работа, потом друзья… (II, 28)

      (1999)

      Мы не представляем себе, какую разрушительную силу может нести женщина.

      Женщина – вся крайность.

      Самые жестокие надзиратели были женщины. Верные, отдающиеся и мужественные до отчаяния, до бессмысленности – тоже женщины.

      Ненависть женщины – не дай Господь!

      Я говорю о квинтэссенции женщины, потому что есть женщины ледяные, с мужским умом.

      Я не могу представить себе Маргарет Тэтчер с женской слабостью, к примеру, с обидой на мужа. Мне кажется иногда, что трагедия 1917 года и вообще все то, что двигало к 1917 году, очень во многом зависело от женщины – от императрицы Александры Феодоровны. Зависимость императора от семьи была настолько велика, что он переставал быть самодержцем, все решала жена.

      Это может быть очень опасно.

      Или уж тогда надо быть Екатериной Великой, когда ты все берешь в свои руки.

      Интервьюер: Вас трудно заподозрить в том, что Вы не любите женщин, но говорят, что Вы по отношению к женщинам ведете себя жестко…

      Отношения с женщиной – это потрясающей сложности инструмент, тончайший.

      Есть женщины, которые настолько знают, что они прекрасны, что такое отношение к себе может в мужчине вызвать желание разрушить в ней этот стандарт. Есть женщины, которые становятся красивыми, только когда долго-долго с ними общаешься.

      Вот мужчина смотрит иногда на чью-то жену и думает: «Ну как он может быть с такой уродиной, вот я бы – никогда…» Потом ты долго смотришь, общаешься и видишь, что улыбка замечательная, смеется потрясающе. Так мыслит чудно. Причем мыслит не в том смысле, что умная, а что – все очень связано. Обаяние такое обволакивающее.

      Я думаю, что самая дорогая красота в женщине – это та, которая не видна сразу…

      Вам при вашей популярности наверняка доводилось говорить женщинам «нет». Что Вы при этом чувствуете?

      Если Вы подразумеваете, чувствую ли я неловкость, то нет. Это нормально.

      Вы понимаете, все в определенном смысле – режиссура. Ты же можешь сразу понять или, по крайней мере, почувствовать сверхзадачу женщины. Тогда можно выстроить свое поведение так, что не приходится отказывать. (II, 31)

      (2000)

      Интервьюер: Долгие годы половина женщин страны страдала по вашим усам. Изменилась – количественно или качественно – армия ваших поклонниц?

      Дело в том, что как