Публичное одиночество. Никита Михалков

какие-то причины, которые столь сильны, чтобы разрушить двадцатипятилетнее братское общение. Обидно и печально другое: такая простая вещь – перейти из одной профессии в другую – потребовала жестоких, таких кровоточащих санкций для осуществления.

      Надеюсь, что время должно поставить все на свои места… (I, 28)

      ДТП

      (2004)

      Интервьюер: Сильно разбили машину?

      Сильно…

      Но слава богу, что хоть так обошлось.

      Представьте: ночь, метель, страшный гололед… И в этой ситуации фура, перекрыв своим хвостом всю трассу, решила сделать разворот. А за ней, оказывается, пряталась вторая фура, делавшая тот же маневр. И когда мой водитель обошел первую фуру, перед ним метрах в пятнадцати вырос хвост второй. Мы обошли и эту фуру – и все бы ничего. Но тут нас потащило и ударило боком о машину, которая разворачивалась следом за ними и тоже была не видна.

      Жалко парня! У меня-то машина застрахована на полную сумму, а у него оказалась только автогражданка…

      То есть в этой ситуации ни он, ни Вы не были виноваты?

      Нет, абсолютно.

      Парень Вас узнал?

      Еще бы не узнал, когда мы четыре часа провели в метели, разбираясь с автоинспекцией. Но вот эти два подонка, которые уехали… А чего им не уехать, если они никого не зацепили – к ним формально претензий нет… (I, 103)

      ДУМА ГОСУДАРСТВЕННАЯ

      (1996)

      Нигде, никогда и никому я не сказал, что собираюсь занимать депутатское место.

      Прийти в избирательное движение «Наш дом – Россия» – это был мой поступок, и он связан с тем, что я не видел иной возможности быть услышанным…

      Не став парламентарием, поступил в соответствии с теми принципами, по которым живу…(I, 66)

      (1999)

      Что касается Думы, то российская история показывает: ни одна из них хорошо не кончила.

      Но я глубоко убежден: ну не могут там сидеть только идиоты и преступники. Там должны быть нормальные люди.

      Да, в эту Думу, безусловно, будут рваться и за иммунитетом, и за привилегиями. Но ведь будут там и совершенно другие люди, к мнению которых будут прислушиваться, и таких нормальных людей будет гораздо больше, чем четыре года назад. Главное, что это не один человек, и это вселяет в меня надежду… (I, 78)

      ДУХОВНОСТЬ

      (2011)

      Интервьюер: Последние лет пять мы перестали говорить о душе, духовности – и Вы, в том числе, что-то замолчали…

      Я очень рад, что перестали говорить о духовности, потому что о ней болтали, как правило, вполне бездуховные люди. Само слово «духовность» поблекло, истрепалось, потеряло свой истинный смысл. Сегодня мне кажется, что духовное – это не то, что ты говоришь, а то, что ты делаешь. Если пишешь книги или занимаешься живописью, ставишь спектакли или снимаешь кино, то духовное значение имеет только результат – влияние на тех, кто слушает, смотрит или читает тобою сотворенное.

      Поэтому для меня сегодня разговор о духовности совершенно девальвирован. Если говорящий не может предъявить что-то им сделанное, что действительно является