Ковчег. Чингиз Альменов

отравленный, ты умудрился в одиночку положить целый отряд профессиональных охотников. Разрази меня небо, голыми руками! Зачем? Ты пытался произвести на меня впечатление? Буду откровенен, тебе удалось, вождь. Я почти рад, что не пришел в этот мир лет так двадцать назад, когда ты был в расцвете сил, не хотел бы я с тобой тогда встречаться.

      – Пожалуй, – проглотив комок в горле, ответил вождь, – но ты не переживешь и эту встречу.

      – Небо великое, не исключено, вождь, совсем не исключено, после того, что я тут увидел.

      – Я сейчас убью тебя, – спокойно произнес вождь, направившись к здоровяку. – Давай уже закончим этот фарс.

      Рыцарь примирительно поднял ладони.

      – Ну что ты за животное, Раохар, может лучше поболтаем? Я уверен, узнай ты меня получше, мы бы с тобой подружились, как я подружился с твоими людьми.

      – Твои второсортные чары на меня подействуют, демон.

      Раохар осторожно отдышался. Клинок в груди превращал каждый вздох в агонию, но важно было потянуть время и выветрить остатки яда из легких, чтобы хватило сил провернуть то, что планировал вождь.

      – Не будь таким категоричным. Ты слишком мало знаешь о мире, чтобы позволить себе такую роскошь, как категоричность, – отмахнулся рыцарь, – не попробуешь, не узнаешь, верно?

      Демон поднес руку к шлему и аккуратно снял переднюю панель шлема, которая оказалась выпуклой съемной маской.

      – «Глаза», – мелькнула мысль в голове Раохара, – «все происходит через глаза, нужно избегать прямого взгляда».

      Вождь поспешил сконцентрироваться на шее противника, но от увиденного невольно перевел взгляд обратно на лицо. Под маской у рыцаря было пусто. Тьма. Абсолютная, всепоглощающая тьма смотрела на Раохара из-под открытого забрала. Беззвездная ночь перед самым рассветом. Бархатная темнота магнитила внимание с невероятной силой, обволакивая охотника мягким невидимым покрывалом. Раохар почувствовал сладкую безмятежность и комфорт, которые испытывают маленькие дети, когда их укачивают после бутылочки теплого материнского молока.

      – Вот, вождь, молодец. Видишь, все не так уж и плохо. А теперь, расскажи мне, о чем ты жалеешь больше всего в жизни. Чего ты хочешь? – раздался чарующе приятный голос из темноты.

      Вены на шее Раохара вздулись от напряжения. Вождь сопротивлялся чарам, призвав на помощь все свои внутренние волевые ресурсы. Сделать это было крайне непросто, он стремительно проваливался в манящую черную пропасть, сулящую умиротворение и долгожданный покой.

      – Потрясающая выдержка, Раохар. Пока что ты единственный, кто продержался дольше секунды. Ну же, давай, поделись со мной своими сожалениями.

      – Я жалею только об одном, – с трудом выдавил из себя Раохар.

      – Да-да? Рассказывай, – с интересом подался безликий рыцарь вперед.

      – О том, что мне пришлось слушать твой бездарный стих.

      Раохар ухватился за свой левый мизинец и быстрым движением сломал его, закусив губу. Импульс очищающей боли