Женщины. Чарльз Буковски

всегда восхищалась вашей работой, – сказала она.

      Я достал ей пива и взял себе.

      – Бог – это крюк в небесах, – сказала она.

      – Ладно, – сказал я.

      Эйприл была тяжеловата, но не очень жирна. Большие бедра и крупная задница, а волосы свисали прямо вниз. Что-то уже в одних ее размерах – матерых, будто и обезьяна ей была бы под силу. Ее умственная отсталость привлекала, поскольку Эйприл не играла в игры. Она закинула одну ногу на другую, показав огромные белые ляжки.

      – Я посеяла зернышки помидоров в подвале того дома, где живу, – сказала она.

      – Я у тебя возьму, когда взойдут, – ответил я.

      – У меня никогда не было водительских прав, – сказала Эйприл. – Моя мать живет в Нью-Джерси.

      – А моя умерла, – ответил я, подошел и подсел к ней на тахту. Потом схватил и поцеловал. Пока я целовал Эйприл, она смотрела мне прямо в глаза. Я оторвался. – Давай ебаться, – сказал я.

      – У меня инфекция, – ответила Эйприл.

      – Чего?

      – Вроде грибка. Ничего серьезного.

      – А я могу заразиться?

      – Выделения такие, типа молочка.

      – А я могу заразиться?

      – Вряд ли.

      – Давай ебаться.

      – Я не знаю, хочется ли мне ебаться.

      – Хорошо будет. Пошли в спальню.

      Эйприл зашла в спальню и начала снимать одежду. Я снял свою. Мы забрались под простыни. Я начал играть с ней и ее целовать. Потом оседлал. Очень странно. Будто пизда у нее поперек. Я знал, что я внутри, я чувствовал, что вроде должен быть внутри, но все время сползал куда-то вбок, влево. Я все горбатил и горбатил ее. Такой вот восторг. Я кончил и скатился.

      Позже я отвез ее домой, и мы поднялись к ней в квартиру. Долго разговаривали, и ушел я, лишь записав номер квартиры и адрес. Проходя по вестибюлю, я узнал почтовые ящики этого дома. Я разносил сюда почту много раз, когда служил почтальоном. Я вышел к своей машине и уехал.

      11

      У Лидии было двое детей: Тонто, мальчик 8 лет, и Лиза, 5-летняя малышка, прервавшая нашу первую поебку. Мы сидели вместе за столом как-то вечером, ужинали. Между нами с Лидией все шло хорошо, и я оставался на ужин почти каждый вечер, потом спал с Лидией и уезжал часов в 11 на следующее утро, возвращался к себе проверить почту и писать. Дети спали в соседней комнате на водяной постели. Старый домишко – Лидия снимала его у бывшего японского борца, который теперь занялся недвижимостью. В Лидии он был очевидно заинтересован. Ну и ладно. Милый старый домишко.

      – Тонто, – сказал я за едой, – ты знаешь, что когда твоя мама кричит по ночам, я ее не бью. Ты ведь знаешь, кому на самом деле плохо.

      – Да, знаю.

      – Ну так зашел бы да помог.

      – Не-а. Я ее знаю.

      – Слушай, Хэнк, – сказала Лидия, – не натравливай на меня детей.

      – Он самая большая уродина в мире, – сказала Лиза.

      Лиза мне нравилась. Когда-нибудь станет настоящей сексапилкой – и не просто так, а личностью.

      После ужина мы с Лидией ушли в спальню и растянулись на кровати. Лидия торчала от угрей и прыщиков. У меня плохая кожа. Она придвинула лампу