Сколько золота в этих холмах. Си Памжань

притоптана, но они не в полной мере могут вернуть в нее ту землю, которая там находилась изначально. Впервые за два месяца с того дня, когда они бежали из городка, Люси спит глубоким сном. Без сновидений. Хотя она не помнит, как легла Сэм, утром она видит ее тело рядом, грязное и смердящее жизнью.

      Влага приходила ночью, те далекие облака испускают сырое дыхание. Лицо Сэм в каплях пота. Грязь у них на коже сгустилась до консистенции земли. Когда Люси пытается очистить лицо Сэм, ее пальцы оставляют полосы даже еще более темные.

      Она наклоняет голову, выставляет средний палец. Проводит еще полосу, параллельную первой.

      Две тигриные полосы.

      – Доброе утро, – говорит Люси черепу, который охраняет могилу. Он, конечно, не обращает на нее внимания, как не обращает внимания на Западные холмы, оставшиеся позади. Он смотрит туда, где горы кончаются. Этим утром, когда воздух предвещает новый сезон, Люси, кажется, может видеть дальше, чем прежде. Она прищуривается – и разве не вершину последней горы видит она? Прищуривается – и разве облака не напоминают кружево? Прищуривается – и разве не видит она новое белое платье, широкие улицы и дом из дерева и стекла?

      Люси прижимает пальцы к своему запястью. К бедрам. К щекам, шее, а к груди прижимает так, чтобы не затронуть угнездившуюся там новую боль. С виду она не похудела и не прибавила в весе, но внутри у нее что-то изменилось, угомонилось вместе с телом ба. Влага на ее потрескавшихся губах. Она улыбается, поначалу едва заметно, боясь разорвать сухую кожу. Потом шире. Облизывает губы.

      В мир возвращается вода.

      Тихонько, чтобы не разбудить Сэм, Люси двигается по стоянке – разбирает дом, сооруженный Сэм для похорон. Расплетает травяные коврики, кладет стебли на могилу, чтобы спрятать ее. Бросает камни назад в ручей. Она собирает ветки, засыпает землей оставшиеся после них отверстия. Укладывает вещи. Седлает Нелли.

      К тому времени, когда Сэм садится и удивленно оглядывается, Люси уже возвращает могиле и земле вокруг нетронутый вид, как того и хотел ба.

      – Просыпайся, соня. Нам пора в путь. – Люси отряхивает руки. – Новая чистая одежда. Бандана и трусы твоего размера. Новое платье для меня. – Она ухмыляется, глядя на Сэм, а та моргает тяжелыми веками. Люси смотрит на тигриный череп, показывает на него. Потом поднимает руку. Прищуривается в направлении вытянутой руки, словно целясь из ружья. Она целится в горизонт. – Когда мы пройдем за горы, у нас будет куча времени на поиски нового дома.

      А Сэм говорит:

      – Мы уже дома.

      Сэм встает. Идет на восток, как того хочет Люси. Но очень скоро Сэм останавливается. Ставит ногу на тигриный череп.

      – Здесь, – говорит Сэм четким теперь голосом.

      Одна нога у нее приподнята, голова откинута назад, руки на бедрах: Сэм не отдает себе отчета, какие ассоциации вызывает ее поза. В исторических книгах Люси была масса картинок победителей, стоявших именно так. За ними, на земле, очищенной от бизонов и индейцев, ветер треплет флаги.

      Люси опускается на колени, пытается столкнуть ногу Сэм