Рабы эскапизма. Сборник рассказов. Владимир Евгеньевич Псарев

что Макс совершенно не настроен обсуждать такие вещи, и доктор это понял.

      – Мне отвечать не надо. Себе ответьте. Можно попробовать что-то еще. Вы ведь понимаете меня?

      – А таблетки какие-нибудь новенькие?

      – Таблетки тоже вас не вылечат сами по себе. Только комплексная терапия. Любые таблетки дают лишь ресурс, с которым вы сможете прийти к позитивным изменениям. И я могу вам в этом помочь.

      Макс смотрел на психотерапевта как на наивного мальчика:

      – Вы хотите вылечить меня от желания доказывать свою любовь и ненависть дуракам?

      – А как мы пришли к такой установке? – удивился врач.

      – А очень просто – человек, которого унижали, хронический боец за чужое одобрение. Вы сможете меня от этого избавить?

      – А, вы это имели в виду? – собеседники синхронно почесали небритые щеки. – А почему вы тогда не боретесь?

      Фраза прозвучала неприлично остро, и Макс даже на мгновение оскорбился, но потом понял, что показать оскорбление – это снова начать доказывать свои чувства. Или просто стало неважно. Объективный ответ сам собой попал на язык:

      – Потому что у меня заканчиваются эмоции, которые можно было бы доказывать. Вы только попробуйте дать мне ресурс, и я сразу же за это примусь. Потом снова устану, выпрошу у кого-то ресурс, и этот инструмент самобичевания будет вращаться подобно балисонгу.

      – Чему-чему?

      – Нож-бабочка.

      Доктора шокировала правильно построенная речь и ясность ума, совершенно несвойственная людям с депрессивными расстройствами, находящимися при этом вне стадии ремиссии:

      – Вы и сами лучше меня анализируете свое состояние. Может есть вопрос, в котором вы еще не разобрались?

      Макс задумался, пробурчал себе под нос отрывки слов, но решил скатиться в иронию:

      – Пожалуй, мне удобнее в вас видеть того, кто просто хочет постоять, покурить рядом. А мешать сходить с ума не хочет. Да, именно так. Мне больше нужен собеседник, который не будет меня упрекать, чем психотерапевт. Но ирония в том, что именно вы – лучшие среди таких собеседников.

      Терапевт не нашел, что ответить, и сместил фокус диалога:

      – Может, поговорим о ком-то из других ваших близких?

      – О, это можно. Есть у меня друг один. В принципе, он у меня действительно один. Остальные – знакомые скорее, или партнеры по разным движениям. Никитой зовут. Но смысла говорить о нем так же нет.

      – Почему?

      – А он тоже из поколения "Полный пролет".

      – Расскажите подробнее, пожалуйста, – доктор положил подбородок на тыльную сторону правой кисти, уперев локоть в край стола.

      – Вид у вас максимально заинтересованный, конечно, доктор. Расслабьтесь немного, пожалуйста, а то переигрываете.

      Доктор принял обычную позу, и после Макс продолжил:

      – Вы слышали о такой теории..? Как бы это даже сформулировать..? В общем, если из семьи в детстве уходит мать, то ребенок становится алкоголиком, а если отец – наркоманом. Слышали?

      – Есть такая тенденция, – кивнул терапевт.

      – Никита – страшнейший в своем роде