Не. Отпускай меня. Лаура Кнайдль

трусы-боксеры. Рубашку он сменил на футболку с напечатанной математической формулой, вероятно, одолженную у Аарона.

      – Извини, что мои страдания мешают тебе. – Слова звучали хрипло и обжигали раздраженное горло. – Я думала, что закрыла дверь.

      – Ты могла бы не пить так много. – Лука говорил слишком громко, и его голос болезненно проникал через уши в голову.

      – Я могу пить столько, сколько захочу, – упрямо возразила я.

      – Закон смотрит на это иначе, – сказал Лука и оттолкнулся от двери. – Или за последнюю неделю ты создала машину времени и тебе сейчас двадцать один?

      Я фыркнула и была наказана внезапным головокружением.

      – Не изображай моралиста.

      – Я никого не изображаю. – Лука равнодушно пожал плечами. – Говорю как есть.

      Я хотела язвительно ответить, но вернувшаяся тошнота прервала меня. Я сжала губы, чтобы вытеснить ее. Это не помогло. Я склонилась над унитазом, всей душой надеясь, что Лука отвернется. Он не должен видеть меня такой. Уязвимой. Лежащей на полу.

      После того как меня вырвало, я протянула руку к кнопке слива. Однако он включился до того, как я коснулась ее. Вместо кнопки мои пальцы нащупали влажное полотенце, которое протянул мне Лука. Я молча взяла его и вытерла рот.

      – Никакой благодарности? – спросил он.

      Не отвечая, я отклонилась назад и прислонилась спиной к краю ванны. Конечности болели, и мне было жарко, хотя я надела лишь топ и тонкие брюки. Я положила на лоб холодное полотенце и на мгновение закрыла глаза, отчетливо ощущая на себе взгляд Луки. Этот взгляд обжигал кожу, как алкоголь желудок.

      – Исчезни, – выдавила я. – Я не хочу, чтобы ты здесь был.

      Он издал отрывистый звук, что-то среднее между фырканьем и смехом.

      – Привести к тебе Гэвина?

      Я убрала с лица полотенце и посмотрела на него. Глаза, которые все еще болезненно реагировали на яркий свет лампы, сжались в узкие щели.

      – При чем здесь он?

      Лука поднял брови и настойчиво посмотрел на меня, как будто мог таким образом сообщить мне что-то. В трезвом состоянии разум, возможно, нашел бы ответ, но мое выпившее «я» не могло читать по его красивому лицу.

      – Не изображай, будто не знаешь, о чем я говорю, – сказал Лука спустя несколько секунд, в течение которых я так ничего и не сказала. – Ты пьяная, но не глупая.

      – Представим ненадолго, что я глупая. Какое отношение ко мне имеет Гэвин?

      – Я видел вас, – многозначительно объяснил Лука и выдержал паузу, словно хотел дать мне шанс на защиту.

      О чем он говорил? Мне было слишком плохо, чтобы ломать голову над этим.

      – Ты его поцеловала.

      Я растерянно посмотрела на Луку. Речь шла об этом? О поцелуе? Если это вообще можно назвать поцелуем. Слово «поцелуйчик» подходило ему больше, и с тех пор, как он случился, я больше не думала о нем. Гэвин просто пытался меня отвлечь, а я благодаря текиле и виски была достаточно расслабленной,