******ный мир. Иван Чернецкий

лоскут, затем размотал лицо наполовину. Из-под лоскутов выглянул нос, щеки и рот.

      – Да быть не может…

      Забинтованный человек попятился. Он прикрывал ладонью открытую часть, словно боялся чувствовать кожей лица холод в катакомбах. Но холод шел изнутри и вызывал неприятные ощущения в груди, животе, ногах. Внезапно Харон почувствовал боль в правом плече. Он увидел кровь на своем плаще и понял, что все это время был серьезно ранен.

      Харон хотел выйти из тоннелей, но на обратном пути ему повстречался тупик – стена, где агента ждали портреты. Комнату заполнял кровавый туман, в ней стало светлее, чтобы забинтованный ЧЕЛОВЕК смог разглядеть героев картин получше. Его встречали старые знакомые, они по-прежнему хмурились и испепеляли его обвиняющим взглядом. В центре висели портрет охотника и изображение семьи Фалька. Они привлекали больше всего внимания, потому что у охотника с выставленным наизготовку ружьем было нехорошее настроение.

      – Фюргельт Тотен всегда боялся смерти… Возможно, поэтому он избрал путь охотника, того, кто всегда сеет смерть, а не бежит от нее.

      Харону показалось, что по полотну снова бежит слеза. Он подошел, дабы убедиться и окончательно рехнуться. У седого мужчины задрожали глаза, и они с Хароном посмотрели друг на друга. Агент распознал в этом взгляде тревогу и сожаление (тревогу за предстоящее нехорошее дело и сожаление за слабость перед страхом). Возможно, Харон догадался, о чем предупреждает этот взгляд, но было слишком поздно. Волшебник успел только вспомнить собственный портрет с простреленным туловищем. Никакой жизни перед глазами не пролетело – лишь пронеслась лента из слов: «Тишина, я люблю тебя».

      Неожиданный выстрел оглушил все живое в катакомбах. Эхо от такого громкого звука семь раз разнеслось по всем коридорам. Харон до последнего не верил, что это произойдет. Единственной его реакцией стало движение головой. Агент посмотрел на свой плащ, и увидел на груди прострел. Из дырки сочилась струйка вина, и с каждым пролитым бокалом становилось труднее держаться на ногах. Харон повалился на землю. Он посмотрел на кровавый туман, и среди него показался Фальк, который наклонился, чтобы рассмотреть захлебывающегося забинтованного человека.

      – Простите, пожалуйста, – сказал морж. Его трясло, и он плакал как маленький мальчик. – Вы мешаете моему отцу.

      Над Хароном нависла еще одна фигура. Умирающий агент не признал в ней знакомого. За спиной Фалька стояло высокое существо. Оно было черным как уголь, как тень, как душа того, кто приглашал в это место искателей городских легенд и любителей страха. У тени были длинные рога, которые рассказали Харону, кто перед ним стоит.

      – Фальк… Спасибо… Спасибо, что без хвоста…

      ЧТО-ТО КОНЧАЕТСЯ, ЧТО-ТО НАЧИНАЕТСЯ

      4254 год, 70 день лета

      Ночью в лесу близ Цитадельфии особенно свежо, и звучит вся природа так, словно лучшие музыканты Востока заехали на опушку сыграть самую живую музыку на планете