ПоЛЮЦИя, ЛЮЦИфер, РевоЛЮЦИя. Олег Валентинович Ясинский

тогда я решил положиться на Судьбу: если котенок никуда не денется до моего возвращения, то заберу домой, а там видно будет.

      Спустя два часа он был на месте. За это время он сумел опрокинуть лукошко и вываляться в тягучих соплях неизвестного происхождения.

      Я подобрал дрожащее тельце, как смог – брезгливо – обтер его теми же лоскутками и сунул в бумажный пакет, намеренно прихваченный в магазине для этой цели.

      Принес найденыша домой, вымыл, обогрел, определил место на кухне и назвал Жорой в честь соседа из далекого детства.

      ***

      Так начался в моей жизни годичный период мытарств, названный в дневниках «Кошкин дом».

      Жалость – смертный грех, как выяснилось впоследствии, но тогда я не знал этой Великой Истины. А если бы и знал, то посчитал кощунством.

      Моего умиления котенком хватило ненадолго.

      Отогретый и накормленный, Жора быстро подрастал, любя меня беззаветной кошачьей любовью.

      Лишь только гас свет, кот оставлял гнездышко на кухне, норовил примоститься в моей постели, желательно под одеялом. Он шумно муркотал, не давая мне заснуть. Но еще больше раздражал, когда отправлялся бродить по подоконнику, смотреть сквозь стекло на ночной город и нечаянно сбрасывать на пол вазоны.

      После нескольких разбитых цветочных горшков, я принялся на ночь запирать Жору в туалете. Он отчаянно скреб двери и жалобно скулил, напрочь лишая меня сна.

      Я в отчаянии обзывал кошака матерными словами и грозился завтра же выбросить туда, откуда взял. Конечно же, не выбрасывал, поскольку утро вечера мудренее и милосерднее – ночные страхи уходили, недосыпание растворялось в суете, а верный кот виновато терся у ног, муркотал и просился заскочить на колени.

      Однако Жорины ночные похождения и мои бессонные ночи, оказалось, были не самым страшным.

      По прошествии нескольких месяцев после появления Жоры, в квартире проявился кошачий запах. Сначала едва уловимый, ненавязчивый. Но со временем в моем обиталище начало пахнуть подъездом.

      Я взялся приучать котяру к унитазу, или хотя бы ходить на специально купленный лоток, но дрессировщик из меня получился никудышный. Жора продолжал метить угол у окна и пространство под диваном. Я понимал: если так продолжится пару недель, то мне будет стыдно пригласить в гости случайную даму.

      ***

      Последней каплей, переполнившей бездонную чашу моего терпения, стали, даже, не провонявшие квартиру миазмы Жориных испряжений.

      Последней каплей стала растерзанная кукла-мотанка «Алинка», сшитая и подаренная мне на память ученицей с таким же именем в далекие годы сельского учительства. А поскольку сама девочка и наши отношения имели для меня сакральную ценность, то невзрачная кукла была не просто куклой, а одной из дорогих реликвий.

      И это животное покусилось на Святое!

      ***

      Я посадил упиравшегося кота в большую холщевую сумку, отнес за несколько кварталов и выбросил во дворе.

      Мне удалось оторваться от обалдевшего Жоры, но на утро следующего дня котяра ждал меня под дверями квартиры.

      Я решил не сдаваться. Опять посадил