Легион. Леонид Иванович Моргун

Славия встретил крепким ударом ведра по носу. На это Славий ответил ему таким пинком, что ребра Кирилла затрещали, дыхание перехватило. Оба повалились на пол и покатились в лужу. И несмотря на то, что оба были примерно равного возраста – лет по двадцать пять, не более, но Славий был здоровее, выше ростом, шире в кости, тяжелее. Он быстро подмял под себя Кирилла и принялся тузить приговаривая:

      – Ах ты сволочь, лошак паршивый, старательный!.. А для кого ты, змеиный глаз, стараешься?.. Для Пакостника, сучье вымя, стараешься?!.. За лишнюю лепешку спину гнешь? Как же, дождёшься ты от него лепешек!

      Он не услышал шагов, приближающегося к конюшне человека, скрипа отворившейся двери и потому удар хлыста потряс его как гром среди ясного неба. Славий откатился в сторону и закрыл лицо руками. Следующий удар должен был достаться Кириллу, но тот быстро вскочил и встал прямо перед конюшим Телефоном, которого рабы за глаза прозвали Пакостником,

      «Эх дать бы ему по гляделкам… – мечтательно подумал Телефрон, зная, что никогда этого не сделает. И не потому, что хозяин забьёт за изувеченного раба, тут как-нибудь можно будет выкрутиться. Не мог Телефрон выносить этого открытого и спокойного взгляда свободного человека, хотя всем известно, что этот Кирилл такой же подлый раб, как и сам Телефрон. Полгода назад его задержали клесте с шайкой бродяг, которые заявили было, что они паломники. Но так как никто из них не сказал, какому богу они поклоняются и куда именно шли на богомолье, а на кого-то надо было свалить недавнее ограбление храма Юпитера Долихена[24], то на них и свалили. А поскольку прямых доказательств этому не было, судьи-дуумвиры приговорили всех к продаже в рабство, дабы хоть как-то покрыть ущерб, нанесенный храму.

      Однако непохоже было, что Кирилл хоть как-то тяготился своим подневольным положением. Он ел что дадут, спал где прикажут и делал то, что велели. За лошадями он ухаживал с видимой любовью и довольно умело. И Телефрон мог бы быть им доволен, если бы не этот его независимый взгляд, который, казалось, говорил: «вы все рабы, а я – делаю то, что мне до душе».

      – Э-эх вы… варвары… – брезгливо протянул Телефрон, опуская хлыст. – Лошадям задайте корм, напоите, почистите, уберите конюшню, а потом ступайте жрать!

      Он ушел, а Славий продолжал лежать, закрыв лицо руками. Но лежи – не лежи, а вставать все же надо. Хоть он и был уверен, что если даже не встанет, то Кирилл все сделает сам, В конюшне стояли двадцать две лошади, по одиннадцати на брата, И если с ними быстро не управиться, то рабская «фамилия» слопает весь завтрак до последней крошки. Ловко же наказал их Пакостник!

      Почувствовав робкое прикосновение, Славий резко отдернул руку и в упор взглянул на Кирилла, Тот стоял перед ним на коленях.

      – Ну? Чего тебе? – в бешенстве крикнул Славий,

      – Ты… ты прости меня, Славий, – тихо сказал Кирилл. – Я ведь не хотел тебя бить. Это меня бес под руку толкнул. Ты прости меня, я…

      – А иди ты… к своему бесу! – скрипнул зубами Славий и пошел за водой.

      – Ну

24

Юпитер Наилучший Самый большой Долихен – (лат. Dolichenus), отождествлявшийся с Юпитером сирийский бог (Ваал) из Долихии в Коммагене. Юпитер Долихен почитался в армии как покровитель воинов.