Культура филологического труда. Учебное пособие. А. Т. Хроленко

читателя перед интересным филологическим соображением. Например, о скорости развития языка:

      Скорость развития языка несоизмерима с развитием самой жизни. Всякая попытка механически приспособить язык к потребностям жизни заранее обречена на неудачу. Это насильственное, механическое приспособление, недоверие к языку, который одновременно и скороход, и черепаха [Мандельштам 1987: 60].

      На развитие языка влияет всё: «Жизнь языка открыта всем, каждый говорит, участвует в движении языка, и каждое сказанное слово оставляет на нём свежую борозду» [Там же: 179].

      Поэт формулирует идею словоцентричности русской культуры:

      У нас нет Акрополя. Наша культура до сих пор блуждает и не находит своих стран. Зато каждое слово словаря Даля есть орешек Акрополя, маленький кремль, крылатая крепость номинализма, оснащённая эллинским духом на неутомимую борьбу с бесформенной стихией, небытием, отовсюду угрожающим нашей истории [Там же: 63].

      Вот как выглядит фонетика русской речи в восприятии поэта:

      Множитель корня – согласный звук – показатель его живучести. Слово размножается не гласными, а согласными. Согласные – семя и залог потомства языка. Пониженное языковое сознание – отмиранье чувства согласной. Русский стих насыщен согласными и цокает, и щёлкает, и свистит ими. Настоящая мирская речь. Монашеская речь – литания гласных [Там же: 69].

      По Мандельштаму, только язык обеспечивает единство словесной культуры: «…Критерием единства литературы данного народа, единства условного, может быть признан только язык народа, ибо все остальные признаки сами условны, преходящи и произвольны» [Там же: 57].

      Перу известного русского писателя, эмигрировавшего в США, Сергея Донатовича Довлатова (1941–1990) принадлежит книга критических статей, выступлений, лекций и эссе «Блеск и нищета русской литературы», в которой читатель найдёт немало интересных, парадоксальных утверждений, способных вызвать желание вдуматься, казалось бы, в очевидные, привычные представления о литературе и творческом процессе. Центральной, на наш взгляд, публикацией в сборнике является лекция, прочитанная 19.03.1981 в университете Северной Каролины, тема которой дала название всему сборнику.

      Наше внимание может задержаться на ярких по форме и нетривиальных по содержанию фрагментах филологической прозы писателя.

      …Литература постепенно присваивала себе функции, вовсе для неё нехарактерные. Подобно религии, она несла в себе огромный нравственный заряд и, подобно философии, брала на себя интеллектуальную трактовку окружающего мира. Из явления чисто эстетического, сугубо художественного литература превращалась в учебник жизни, или, если говорить образно, литература из сокровища превращалась в инструкцию по добыче золота [Довлатов 2010: 96].

      …Пока живёт и работает хотя бы один настоящий писатель – литература продолжается [Там же: 108].

      Литературным и человеческим идеалом для Довлатова, по его признанию, является А. П. Чехов.

      На