Культура филологического труда. Учебное пособие. А. Т. Хроленко

как микроновеллы. Из некоторых выросли знаменитые чеховские рассказы. Краткость как сестра таланта (Чехов) предопределяет афористичность записей, ибо афоризм всегда заменяет обширные рассуждения и стимулирует творческое воображение читателя. Один из мотивов записей – вера.

      Вера есть способность духа. У животных её нет, у дикарей и неразвитых людей – страх и сомнения. Она доступна только высоким организациям [Чехов 2000: 50].

      Во что человек верит, то он и есть [Там же: 76].

      Может быть, к вере, которая, как известно, умирает последней, относится запись о том, что остаётся от человека.

      Умирает в человеке лишь то, что подвластно нашим пяти чувствам, а что вне этих чувств, что, вероятно, громадно, невообразимо высоко и находится вне наших чувств, остаётся жить [Там же: 67].

      А. П. Чехов в своих суждениях о вере будто стесняется пафоса и разрешает себе ироническое замечание: «Когда хочется пить, то кажется, что выпьешь целое море – это вера; а когда станешь пить, то выпьешь всего стакана два – это наука» [Там же: 78–79].

      А. П. Чехов сформулировал неопровержимый для науковедения тезис: «Национальной науки нет, как нет национальной таблицы умножения; что же национально, то уже не наука» [Там же: 21].

      Записные книжки А. А. Блока – постоянный спутник творческой жизни поэта. Сохранились даже миниатюрные записные книжечки тринадцатилетнего Александра. Записи поэта дают представление об объёме культуры, накопленной русской интеллигенцией в эпоху Серебряного века, и до сих пор будят мысль читателя. Вот размышления А. Блока о феномене поэта:

      Что такое поэт? – Человек, который пишет стихами? Нет, конечно. Поэт это – носитель ритма.

      В бесконечной глубине человеческого духа, куда не достигают ни мораль, ни право, ни общество, ни государство, – катятся звуковые волны, родные волнам, объемлющим вселенную, происходят ритмические колебания, подобные колебаниям небесных светил, глетчеров, морей, вулканов. <…> Ему (поэту. – А. Х.) причаститься родной стихии для того, чтобы напомнить о ней миру звуком, словом, движением – тем, чем владеет поэт [Блок 1965: 334–335].

      Мысль Блока удивительным образом перекликается с концепцией В. И. Вернадского о ноосфере или с идеей системолога и мыслителя В. В. Налимова о том, что все смыслы изначально существуют во Вселенной в упакованном виде, и каждая человеческая культура распаковывает эти смыслы по-своему [Налимов 2000: 15].

      Интересны заметки и записи не только отечественных писателей. Снимем с полки записные книжки представителей других культур.

      Записные книжки американского писателя Марка Твена (1835–1910) позволяют увидеть некоторые объекты филологии в непривычном – юмористическом или парадоксальном – виде.

      Некоторые немецкие слова настолько длинны, что их можно наблюдать в перспективе. Когда смотришь вдоль такого слова, оно сужается к концу, как рельсы железнодорожного пути [Твен 2000: 38–39].

      Логика критиков непостижима. Если я напишу: «Она была голая» –