Война. Сборник короткой альтернативной прозы. Рэй Дж.

не собирался. Я намеренно заказывал средний по стоимости напиток, чтобы не выдать в себе охотника, пришедшего сюда в поисках чужих историй – содержательных рассказов и коротких сплетен. Пока кофе не был выпит, я все еще считался полноправным посетителем бара. В моем случае кофе чаще всего оставался нетронутым вплоть до того момента, когда двери заведения закрывались, а его сонные посетители оказывались на улице в легкой предпохмельной дымке антрацитовой ночи.

      Он подошел к моему столику, держа пустой стакан крепко стиснутой ладонью:

      – Повторишь? Виски больше не хочу. Подойдет пиво. «Гиннесс».

      Он не узнал меня. Забыл предыдущую беседу. Я поднял руку и сделал соответствующий знак бармену.

      Выпивка полилась рекой.

      Словесным потоком его историй. Табачная завеса и повести об актерах-убийцах, фельетоны о скрипачах, зависших на кодеине, эссе о художниках, рисующих картины собственными гениталиями.

      Бар выгнал посетителей в два после полуночи.

      Прихватив с собой бутылку скотча, мы вдвоем отправились ко мне домой. Пару кварталов на север – в район бесконечных многоэтажных общежитий и приземистых деревянных бараков, где когда-то обитали ударники давно разорившихся текстильных фабрик.

      По пути он рассказывал мне о тонкостях уголовного права, о битниках и прогрессивном роке, об эрогенных зонах и бездарности подавляющей части современных литераторов. Мы шли через пустырь. Я крупнее его в несколько раз. Мои мускулы налиты сталью – работа на промышленной скотобойне не терпит доходяг. Хиляк или Дохлый – вы вряд ли смогли бы встретить этих ребят в нашем озлобленном на все сущее коллективе.

      Я думал лишь о том, что мне нельзя обронить ни фразы. Это выглядело бы окончательным позором. Я не мог допустить этого перед моим случайным товарищем – смазливым типом с подвешенным, как виселичная веревка, языком.

      Мною владело восхищение – ему на самом деле было безразлично то, кто я и куда мы идем. Мой новый знакомый совершенно не заботился о том, что с ним случится этой ночью. Его увлекали лишь возможность получить бесплатную выпивку да выдать долгий монолог, переливавшийся всеми гранями его красноречия. Восторженный пьяница, нарцисс с грандиозным словарным запасом. Еще один типаж популярных городских легенд.

      Мой полный антипод. Он говорил о человеческой красоте: насколько она определяет отношение окружающих. Называл ее самым ценным даром.

      Мужчина и вправду был хорош собой. Сидя в кресле с клетчатой обивкой, он пытался доказать мне, что рано или поздно внешняя привлекательность позволит ему отворить все тайные двери бытия: деньги, женщины и прочие удовольствия хлынут на него обжигающим золотисто-розовым водопадом.

      Даже когда я опустил ворот свитера и открыл ему свое лицо, он не стал менять свой насмешливый тон. От души насмеявшись над собственными шутками о моем сходстве с мультипликационным кроликом, «…не вылезающим