Отравители. Марджори Боуэн

не оставляйте меня. Я расскажу вам все, что мне известно, если вы спасете меня, если поклянетесь…

      Соланж оборвала эту вспышку отчаяния.

      – Я не могу ни в чем поклясться, не в моей власти обещать. Но если вы поможете полиции, мы позаботимся о вашей защите.

      Теперь заключенную, сидящую сжавшись на соломенной постели, сотрясла дрожь ужаса, которая, как видела Соланж, не была наигранной.

      – Но я не смею! Вы не знаете, насколько они могущественны! Вы ничего в этом не понимаете! Они всегда угрожали мне, что если я произнесу хотя бы слово…

      – Кто эти «они»? – спросила Соланж, наклоняясь к ней. – Кто эти люди, у которых такая власть над вами? Кем была эта вдова Босс?

      – Всего лишь одной из их агентов, – содрогнулась мадам де Пулайон. – Я знала о ней немного, она была лишь одной из тех, кого можно было встретить на мессах в доме, которым оканчивается Цветочный тупик. Я нечасто там бывала. Он был таким вероломным, Сен-Ришар, а ведь я отдала ему все деньги, сколько могла.

      – Да, старый дом в Цветочном тупике, – тихо повторила Соланж, – и мессы? Что за мессы?

      – Во славу дьявола, – прошептала мадам де Пулайон. – Они сказали, если не проводить мессы, то чары не подействуют. Это было ужасно… но нужно было терпеть. Всем руководил Мастер. Я никогда его не видела. Думаю, он англичанин.

      Она упала навзничь, словно в изнеможении, и легкая пена выступила на ее бледных губах.

      – Расскажите мне, – мягко спросила Соланж, – как найти этих людей и принять участие в их сатанинских ритуалах? Они никогда не узнают, что вы их выдали. Говорите же, вы в безопасности.

      Но перепуганная девушка отрицательно помотала головой, лежащей на грубой подушке.

      – Скажите мне пароль, – настаивала Соланж. – Скажите, как вы туда попадали.

      – Если показать на ладони, – не открывая глаз, прошептала мадам де Пулайон, – черный перевернутый крест…

      Судорога прошла по ее телу, затем ее члены оцепенели и она застыла на кровати.

      Соланж, чувствуя безотчетную жалость, попыталась утешить бедняжку.

      – Вы так молоды, – произнесла она, наклонившись над ней. – Быть может, вы только сделали глупость, поддавшись обману, а если и поступили дурно, то без умысла. Давайте же, искупите свой грех, помогите нам обнаружить и уничтожить это зло.

      Мадам де Пулайон открыла глаза, теперь она казалась совершенно измученной.

      – Я доверяю вам и верю, – ее слабая рука уцепилась за сильные пальцы Соланж Дегре. – Но сейчас я не могу говорить. Я действительно устала. Доктор давал мне лауданум от головной боли, и меня клонит в сон. Если я и поступила дурно, – добавила она ожесточенно, хотя и слабым голосом, – то оттого, что я была несчастлива! Разве девушке понравится жить, запертой стариком, как птице в клетке. Он избил меня за то, что я продала его кровать из английского муара. Она тоже была уродливой.

      И, уткнувшись худым лицом в подушку, она зарыдала. Соланж видела, что бесполезно пытаться продолжать расспросы.

      – Завтра