Секретики. Nik Rasov

разного возраста, но почти все незамужние. Почти все – с детьми.

      Раз в четыре дня девчонки ходили на работу. На работе они брали карабины в положение «на ремень», поднимались на вышки и наблюдали за периметром.

      Когда мы прибыли на вызов, то увидели поле с выкошенной травой, огороженное колючей проволокой. «Скорая» уже была на месте.

      Четверо. Когда их заметили – пытались скрыться. На окрики и предупредительные выстрелы не реагировали. Наверное, не верили, что так бывает. Наверное, когда они проползали под забором, резали проволоку и крались по-пластунски, то представляли себя диверсантами или разведчиками из фильма.

      Им по двадцать с небольшим.

      Они лежат без движения и безвозвратно истрачивают тепло своих тел.

      Место просматривалось с нескольких постов и стреляли сразу с четырёх точек. Перекрёстный огонь – штука эффективная.

      Сейчас один лежит раненый в бедро. Двое мертвы, а с четвёртым возятся медики. Но ясно, что он умрёт с минуты на минуту.

      Начкар доволен – девочки всё сделали по инструкции. Караул отработал без сбоя.

      Всё правильно, всё справедливо. Только вспоминается невольно, что у воров тоже есть мамы.

      Ну, что они хотели украсть? Торпеду? Ракету? Автомат с гранатами?!

      Хочешь воровать – иди кладовщиком или, там, я не знаю, чиновником…

      Но никогда, слышишь? Никогда не нужно лезть в арсенал флота.

      Там – штольни в скалах, на многометровой глубине. Там столько взрывчатки и оружия, что хватит на захват небольшой страны.

      А наверху стоят вышки. А на вышках скучают девчонки, смотрят по сторонам и поглаживают отполированные ложа своих карабинов.

      5. Звуки города

      Поначалу ничего не происходит и он просто молчит.

      Солнца не видно, но тут воздух начинает светлеть сам по себе. Он обволакивает город, проявляя очертания холмов, бухт и мысов.

      Из-за вершин зелёных, стриженных под машинку гор, где на склоне поставлена торчком белая палочка маяка, выскальзывает первый солнечный луч и падает на крест Святого Владимира на Городском холме. И этот гелиограф дробит его на сотни частей и посылает сигналы во все стороны мира.

      На шпиле Матросского клуба загорается звезда. Вспыхивает золотом купол Херсонесского собора. Тысячи оконных стёкол в домах озаряются одновременно, отражая солнечный свет.

      Люди выходят из своих домов. Шины шуршат по асфальту и грохочут по брусчатке. Троллейбусы, чуть подвывая, устремляются по Красному спуску.

      И тут показывается солнце.

      На крыше старого заводского цеха чайки дружно разворачиваются в его сторону и молча и серьёзно сидят, словно совершая какой-то обязательный древний ритуал. Хорошо видны их белые грудки.

      Золотой, слепящий глаза, шар поднимается всё выше, нагревая предметы. Море покрывается тысячью пляшущих золотинок. Средь них плавают чёрными закорючками бакланы.

      Сирены катеров торопят пассажиров. Катера начинают путешествия с Северной стороны на Южную. Пешеходы, автомобили, троллейбусы и топики заполняют улицы