Вольному – воля. Владимир Колычев

морозный, немигающий. Ролан едва удержался от позыва обнять себя руками, чтобы согреться.

      – Ну, можно сказать, что так...

      Вором как таковым он никогда не был. Но в тюрьму по первому разу попал как раз за угон автомобиля. Мог сесть за убийство, потому как в тот день и отправил на тот свет сразу несколько братков из «новых», а взяли за машину, которая действительно числилась в угоне, но не по его вине. А машину когда угоняли, хозяина ее по голове сильно ударили. И еще пистолет при задержании у Ролана взяли. В общем, девять годков по совокупности отмерили...

      – Гордея, говоришь, знаешь?

      – Есть немного. Дела с ним делали. Многих других знаю... Я на разных зонах первый срок мотал, ты туда маляву отправь, тебе ответ будет. Никто ничего плохого про меня не скажет, отвечаю...

      – На каких ты зонах был?

      – Сначала средняя полоса, затем Сибирь-матушка. Сначала общий режим, затем строгий. Девять лет было, затем довесок в три года получил.

      – За побег? – заинтригованно спросил Зубодер.

      – Нет, зону разморозили. Была сучьей, как у вас, а стала черной, воровской...

      – Кто тебе сказал, что у нас тут сучья зона? – нахмурился смотрящий.

      – А разве нет? – удивленно повел бровью Ролан.

      – Где ты здесь сук видишь? – вскинулся Зубодер.

      – При чем здесь, кого я вижу? Порядки у вас такие, что хозяин всем заправляет, а воры ему подыгрывают.

      – Хозяин здесь масть держит, это ты правду сказал, – согласился Холодильник. – Потому что Рупор крутой по жизни, сильно себя здесь поставил. А то, что воры ему подыгрывают, так что тут такого? На то нас над мужиками и ставят, чтобы мы пасли их.

      – В угоду хозяину?

      – Всегда так было. И всегда так будет.

      – Не знаю...

      В чем-то Холодильник был прав. Блатные всегда над мужиками стояли, по понятиям жить заставляли, смотрели, чтобы те исправно работали, чтобы беспредела не было.

      – А что ты вообще знаешь? Кем ты на зоне был? За отрядом смотрел, за хатой, может, за промкой, а? А может, за всей зоной?

      – За хатой смотрел, – кивнул Ролан. – А потом у законного в свите...

      – В свите, – перебив, передразнил его Холодильник. – В пристяжи ты у него был. Подай-принеси, да?

      – Скорее, убрать и подчистить, – жестко усмехнулся Ролан. – По-мокрому...

      Неискушенный в тюремных раскладах человек мог бы решить, что в пристяжи законного вора он был шнырем-уборщиком. Но смотрящий понял все правильно. Ролан был исполнителем воровских приговоров, а говоря более грубо, наемным убийцей – и не презренной одноразовой «торпедой» из идиотов, проигравших свою жизнь в карты, а матерым «тигром». Его и уважали, и боялись...

      – У нас этим не козыряют...

      В голосе Холодильника угадывалось осуждение, но не было презрения. Зато чувствовался глубоко скрытый страх. Ведь Ролан мог исполнить и его самого, по собственному приговору.

      – У нас тоже. Но ты все понял.

      – Это угроза?

      – Ни в коем случае.

      –