…и дольше жизни длится… Книга вторая. Рита Харьковская

не соврала! Я действительно была беременна от тебя! Да только на четвертом месяце у меня выкидыш случился!

      – Мне почему сразу не сообщила?

      – Не хотела тебя расстраивать.

      – Берегла, значит, мою нервную систему?

      – Да! Берегла! – Леночка вскинула остренький подбородок.

      Продолжавший все так же молча лежать в кровати Паша, усмехнулся, слушая их разговор, вмешиваться в который он не считал нужным.

      Заметив эту ухмылку, Митя тряхнул головой, словно приходя в себя:

      – Ну а ты здесь каким боком оказался? Ты же, вроде в тюрьме сидишь?

      – Сидел, – поправил Паша: – Да вот освободился. К жене и сыну вернулся, – Паша продолжал все так же, пренебрежительно, ухмыляться.

      Митя скосил взгляд на игрушку, которую продолжал держать в руках, криво ухмыльнулся, швырнул медведя под ноги Леночке:

      – На, держи. Это тебе на долгую добрую память. Дверь за мной сама запрешь, – следом за медведем полетели ключи от Леночкиной квартиры.

      ***

      Митя шел по ночным улицам и не знал, что же ему теперь делать? Куда идти? Ехать к матери? Он не хотел расстраивать Надежду рассказом о том, что произошло, а поговорить с кем-то было нужно. Митя просто не мог не высказаться. Его душу разрывало от того, как обошлась с ним Леночка. В конце улицы блеснул зеленый огонек такси. Машина притормозила у обочины.

      – На межрейсовую базу моряков, – дал адрес Митя.

       Да. Ему нужно увидеться с Валерой. Нужно рассказать другу обо всем. И пусть тот станет ругаться, пусть напомнит о том, что предупреждал Митю. Пусть. Пусть говорит, что хочет! Митя знал, что друг его выслушает и поймёт.

       В номере межрейсовой был накрыт стол. Моряки и рыбаки, все, кто на тот момент был поселен в немаленький номер, рассчитанный на десять человек, сидели за столом, поминая погибших товарищей и о чем-то тихо переговариваясь. В каждом застолье наступает момент, когда сотрапезники как бы «разбиваются на группы» и общий разговор становится диалогами, а иногда и монологами. За прошедшие несколько часов, наступил именно этот момент. Никто, особо, не удивился тому, что в номере появился новый человек. Только Валера, утробно «крякнув» и от чего-то поджав губы, сказал, увидев Митю:

      – Значит пришел. Бери стул, дружище, подсаживайся к столу. Помянем наших товарищей.

      Митя пил одну рюмку за другой. Пил молча, словно справляя тризну не только по друзьям, но и по своей несостоявшейся любви, по своей наивности, доверчивости, по слепой вере в женщин, каждая из которых норовила за его счёт реализовать собственные планы и желания. Алкоголь, наконец-то, «разобрал» его. Митя всхлипнул, как незаслуженно обиженный ребенок, но быстро взял себя в руки:

      – Ты был прав, Валера, все бабы одинаковые! Всем им нужно потрахаться всласть да бабла побольше. А на тебя им насрать с высокой колокольни.

      Друзья уже давно стояли на балконе, не желая разговаривать в чьем-либо присутствии. Митя рассказал Валере о «встрече» с Леночкой. Спросил, что же ему делать дальше.

      – А что – дальше? Завтра с утречка поедем к тёте Наде.