23:59. Милана Бамур

Мур оказался крупным широкоплечим мужчиной, его начинающие седеть волосы были растрепанными, лицо – красным и обветренным, но он излучал энергию, как атомный реактор и говорил, как проповедник, обращающий в христианство язычников.

      Мур уже начал свою речь, когда Майк и его новая знакомая протиснулись поближе и встали у стенки.

      – Вы ждете, что кто-то вложит в ваши головы знания и вы станете умными? Вы ждете от меня совета, подсказки, помощи?

      Мур обвел аудиторию взглядом, словно ожидая ответа на явно риторический вопрос. Аудитория молчала.

      – Не дождетесь! – Рявкнул оратор, – Есть только один способ изучить предмет, сделать карьеру или совершить что-то стоящее в жизни: действовать. Действовать прямо сейчас, не дожидаясь, пока вы будете знать больше, потому что вы никогда не будете знать все, что необходимо. Вы никогда не будете готовы к жизни…

      Голос у него был громким и раскатистым. Этот человек привык выражать свое мнение ясно и без экивоков. И, выразив свое мнение, он был готов его отстаивать любой ценой. Майк заметил, что, в отличие от других спикеров, Арчер Мур не подглядывал ни в какие бумажки. Никаких бумажек при нем просто не было. Писатель мерил сцену крупными шагами, внезапно останавливался, запускал обе руки в свою растрепанную гриву, и бросал на аудиторию вызывающие взгляды.

      – Есть только один способ начать любое дело: начать его с нуля. Вы говорите, что вы неопытны, вам не хватает знаний, ваши руки неловки, ваши движения лишены грации и ваша речь не развита. Вы не знаете с чего начать. О, мне знакомо это чувство! Когда я впервые начал писать свою первую книгу, я не знал ничего ни о композиции, ни, да простит меня бог, об орфографии. Я был студентом права, бросившим университет, и все окружавшие твердили мне, что я – осел, выбросивший на ветер свою собственную судьбу. Но это не значит, что я даю вам совет бросить университет, – торопливо добавил он и, следуя за направлением его взгляда, Майк впервые заметил, что Арчер был на сцене не один. В правом углу за столом сидели преподаватели, которые тоже пришли послушать выступление. Майк узнал Алана Ходжкинсона, который задумчиво рассматривал запонки на своих безупречных манжетах, Родерика Тодда, который благосклонно улыбался, подперев голову рукой, и эффектную блондинку, с которой Тодд вчера разговаривал в коридоре. Сегодня блондинка была в костюме цвета увядшей розы.

      Тем временем, Арчер продолжал:

      – И я боялся! Я думал о том, что рукописи неизвестных писателей не принимают в издательствах, что литературные агенты не хотят иметь дело с начинающими авторами, что если я не добился никаких успехов в области гражданского права, то каковы мои шансы в литературе? У меня не было уверенности ни в чем. Но однажды мне пришла в голову мысль. Я подумал, что между написанием первой и двадцать первой книги нет большой разницы, ведь двадцать первую книгу, – вдумайтесь в это! – я тоже когда-нибудь напишу в первый раз! И она будет так же уникальна, как и первая книга, и ее