Приданое для Анжелики. Франсуа Деко

чуть мягче произнес монах. – За пару дней, проведенных в монастыре, ничего дурного с вашей дочерью не случится. У нас очень богобоязненные сестры.

      Анжелика вперила в монаха упрямый взгляд и вдруг осознала, что это первый мужчина в ее жизни, который вообще не отреагировал на нее как на девушку!

      Дело было худо.

      Адриан вышел из дома Лавуазье, привычно поднял руку, останавливая извозчика, и тут же сообразил, что не знает, есть ли у него деньги! Он пошарил по карманам, разыскал несколько серебряных монеток и решительно полез в экипаж. Клуб находился буквально в пятистах шагах, но появиться перед ним не в ландо, идти пешком было немыслимо.

      «А скоро платить взнос!» – вспомнил молодой человек.

      Поужинать, выпить и получить сигару он мог в клубе и бесплатно, однако в конечном счете за все приходилось платить. Взносы в клуб многократно превосходили все, что он мог съесть, выпить и прокурить. Но не платить было нельзя. На бедных в свете смотрели как на увечных, и Адриан категорически не желал, чтобы при встрече друзья отводили глаза и шептались за его спиной.

      – Приехали, гражданин, – сообщил извозчик, и Адриан отметил, что обслуга впервые не сказала ему уважительного «мсье».

      «Из-за несвежей рубашки?» – подумал он и кинул извозчику самую мелкую монету, какую нашел.

      Молодой человек с трудом пропустил мимо ушей презрительное хмыканье, растолкал локтями мелких спекулянтов, скопившихся у клуба, и энергично взбежал по ступенькам. Он просто обязан был излучать успех! Адриан дружески похлопал по плечу швейцара, которому должен был бы дать монету, ворвался внутрь и опешил. В зале было практически пусто. Лишь в самом углу у окна сидел за ромом и сигарой интендант генерала Лафайета, не так давно принятый в клуб. Как и всякого новичка, его пока не слишком жаловали, а потому Адриан даже не помнил, как его звать.

      Молодой человек, не спрашивая разрешения, решительно подсел к нему.

      – Мсье, вы не разъясните мне, что происходит? Почему столики пусты? Неужели приличные люди не ходят в клуб из-за каких-то санкюлотов?

      Интендант окинул его оценивающим взглядом, вдруг улыбнулся и спросил:

      – Это ведь вы вчера «дразнили медведя»?

      Адриан смутился.

      – Да. Не дожал я их немного.

      Интендант рассмеялся, поставил бокал на столик и подался вперед.

      – Позвольте пожать вам руку, Адриан. Давно я не получал такого удовольствия!

      Адриан растерянно принял рукопожатие, вдруг вспомнил, как звать интенданта, и сказал:

      – Спасибо, Жан-Жак.

      Интендант, явно довольный тем, что хоть кто-то здесь помнит его имя, расцвел и осведомился:

      – Слышали, что учудили наверху? Они вбросили ассигнаций на триста миллионов ливров!

      Адриан напрягся. Новость была несвежей, десятидневной давности. В клубе все упирали на то, что ассигнация – это государственный долг, который все равно когда-нибудь будет оплачен. Но он помнил, что отец придавал таким новостям совсем иное значение. Все отпечатанные ассигнации мгновенно распределялись по министерствам,