Приданое для Анжелики. Франсуа Деко

часов ночи. Впрочем, спать никто из них и не подумал. Как доложили агенты, в предчувствии большого дела матадоры устроили грандиозную попойку. Само собой, с утра эти ребята чувствовали себя неважно.

      – На том свете выспятся. Иди.

      Помощник попятился к выходу.

      – Стой!

      Помощник замер. Аббат еще раз окинул взглядом бумаги, разложенные на столе, и цокнул языком. Ему не нравилось, что Амбруаз Беро еще не в Париже.

      – Выясни, кто и где видел шхуну «Нимфа» с грузом сахара из Мартиники. Порт назначения – Бордо, но посудина старая, могла не дойти.

      Помощник поклонился и бесшумно исчез в дверях.

      Мария-Анна Лавуазье, урожденная Польз, не находила себе места. Сегодня ее должен был навестить сын Элевтер, однако около полуночи ударил набат, и стало ясно: Париж опять становится опасен. С утра и впрямь началось брожение, по улицам двинулись отряды санкюлотов. После них в воздухе надолго повисал запах перегара, старого пота и опасности.

      Тревожась, она послала к сыну лакея с письмом, но тот ушел, да так и не вернулся. Когда внизу послышался грохот дверного молотка, Мария-Анна кинулась по лестнице так споро, что едва не обогнала прислугу.

      – Элевтер! Я же тебе писала, не приходи!

      Двери открылись, и она обессиленно опустила руки. Это не был ее сын.

      – Мое почтение, мадам Лавуазье.

      В дверях стоял молодой Матье, сын друга семьи.

      – Рада вас видеть, Адриан. Проходите. Что с вами?

      Вид у парня был ужасный: волосы всклокочены, глаза дикие.

      – Меня женят.

      Мария-Анна улыбнулась.

      – Давно пора.

      Адриан вскинул красивые брови.

      – Но меня женят на приданом Анжелики Беро!

      Мария-Анна пожала плечами.

      – И что в этом необычного? В Париже на приданом женят всех. Или вы опасаетесь, что это уронит вас в глазах ваших любовниц?

      Адриан замотал головой и спросил:

      – Могу я видеть вашего мужа?

      Мария-Анна печально кивнула.

      – Проходите, мой муж, как и всегда, в лаборатории.

      Сегодня ее сын должен был брать у отца уроки порохового дела. Но было похоже, что Элевтер принял благоразумное решение. Он не только сам не стал выходить на улицу, но и ее посыльного у себя задержал.

      Адриан помчался вверх по лестнице, а Мария-Анна зябко повела плечами и еще плотнее закуталась в пелерину.

      «Не дай бог никому такой судьбы!» – подумала женщина.

      Со дня ее брака, по сути, коммерческой сделки отца прошел двадцать один год. За это время она так и не привыкла ни к двусмысленности своего положения, ни к тому, что единственный сын живет не с ней.

      Адриан ворвался в лабораторию, и Антуан Лоран Лавуазье расплылся в улыбке.

      – Вы-то мне и нужны, Адриан! Садитесь. Не здесь! Вот сюда, пожалуйста.

      Адриан стремительно прошел, сел куда сказали и заявил:

      – Антуан, мне нужна ваша помощь.

      – А мне – ваша. Наденьте это на лицо.

      Адриан покосился на кожаную конструкцию с массой ремешков.