Человек Чубайса. Геннадий Прашкевич

уже кирпич сыпется? Надо бы ремонт провести, а Костя гоняет по окрестностям шашлычников с лотками и думает, что развивает отечественную экономику.

      На стеклянной входной двери красовалась картонка: «Закрыто», но Шурка без раздумий толкнул дверь.

      В просторной светлой зале, густо заставленной дешевыми пластмассовыми столиками, стояла у стойки, покрытой нержавейкой, улыбчивая молодая женщина, в кудряшках по плечи, как овца. На ней была светлые блузка и такая же светлая юбка с претензиями. Наверное, зашла к Косте Воронову; три его работницы за столиком у окна допивали кофе-экспресс.

      Это меня страшно удивило.

      Какой такой перерыв в самое горячее время суток?

      Зато Костя ничем не удивил: самый обыкновенный здоровый кабан, ушастый и крепкий. Светлые брюки толстили бывшего таксиста, полосатая рубашка, заправленная в брюки, подчеркивала брюхо. Но, возможно, он гордился этим. Я, например, знал человека, который гордился тем, что у него шесть пальцев на левой руке, дескать, пивную кружку ловчей держать. Не знаю, кем являлась для Воронова кудрявая женщина, стоявшая у стойки, но Костя при кудрявой явно не хотел выглядеть идиотом. В любое другое время, в любой другой обстановке – все, что угодно, но не при ней. Шурка это, видимо, понял, потому что заорал с порога:

      – Костя, ты анализы сдал?

      – Какие анализы?

      – На глистов.

      Шурка вдруг изменился. Он точно в этот день нервничал. Я видел, что он нервничает, может, предчувствовал что-то. Говорят, такое бывает. А может, не любил Костю. Даже скулы у него выперли и взгляд стал колючим. «Тебе, Костя, – заорал он на все заведеньице, – глистов лучше вывести сразу и навсегда, чем оплачивать штрафы!»

      – Это Шурка Сакс… – кивнул Воронов побледневшей кудрявой подружке так, будто она сразу должна была все понять. Но если кудрявая и слышала раньше о Саксе (наверняка, слышала), то анализы на глистов ее буквально убили.

      – Книгу купил? – орал Шурка, подходя к стойке и тыкая пальцем в какую-то растрепанную книжку. – Косишь под интеллигента?

      Подружка Воронова смотрела на Шурку с нескрываемым ужасом. Зато бывший таксист смотрел злобно. Вблизи его лицо показалось мне каким-то недоделанным: все смазано, только глаза горят. «Я в твоем возрасте разгружал вагоны…» – начал он зловеще, пытаясь вернуть престиж, но Шурка обидно ввернул:

      – Пока не застукали!

      И протянул руку.

      Я думал, что Костя врежет ему по руке.

      Я обязательно врезал бы, но бывший таксист и это съел.

      Злобно засопев, он полез в карман и выложил на Шуркину ладонь несколько банкнот, стянутых красной резинкой.

      – Видишь как просто, – нагло хохотнул Шурка. – Это даже китаец поймет. А Косте я премию обещал, – все так же нагло объявил он Костиной кудрявой подружке, забывшей улыбчивость. – Как только выведет глистов, я ему голубые штаны пошью. – И глянув на тихих работниц, испуганно потянувшихся на кухню, еще более нагло кивнул: – Знакомься, Костя, это Андрюха.

      Я кивнул,