Охота на охотника. Карина Демина

он не ударил? Не ради себя, так хотя бы ради спасения детей?

      – Постарайтесь не заблудиться…

      Или не мог? Хотел, но… Что, если…

      Голос Святозара звучал словно бы издалека. Он дрожал, то растворяясь в туманной зыби, в которой вдруг оказался Димитрий, то почти развеивая ее.

      Не заблудиться.

      Хорошо говорить, а как не заблудишься, если кругом этот вот белесый клочковатый туман. И будто кто-то ходит, хлюпает, вздыхает… Эй, есть тут кто?

      Есть, есть, есть… кто, кто…

      Кто?

      Девочка в белом нарядном платьице. Она кружится и кружится… и смеется…

      – А ты дурка! – кричит кому-то, и становится обидно. Почему ей все, а мне ничего? Мне? На Димитрии тоже платьице, только не белое, а в клеточку. Он наказан. Ему велено сидеть в детской и переписывать начисто упражнение, а Беленка пойдет к гостям. И будет стишки читать.

      И все станут хвалить. Папенька же рублем пожалует, а маменька пряником… Несправедливо!

      Так. Стоп. Это не его мысли. И не его тело, слишком пухлое, какое-то неуклюжее… детское.

      Воспоминания, но явно не те, на которые Димитрий рассчитывает. А потому высвобождается из них, не без труда, само собою, но все же…

      Он вновь оказывается в тумане.

      – Не понимаю, чего ты хочешь? – сестрицын голос полон скрытой издевки. – Ты еще слишком мала…

      – Но тебя же берут!

      – Я в отличие от некоторых умею себя вести.

      – Это ты меня за столом толкнула!

      И компот выплеснулся на скатерть и на новое платье, его испортив. Маменька огорчилась, а отец нахмурился. Вновь будет думать, что вторая дочь у него неудачная, толстая и неуклюжая. Сестрица же щелкает по носу…

      Не то. Прочь.

      Туман. Ну же, в нем и вправду легко заблудиться, а с другой стороны, стоит сделать шаг, вокруг Димитрия встает бурая стена. Это не пламя, но держит она изрядно. И бурые же нити вырастают из его ладоней, уходя куда-то в туман.

      Держат.

      Дальше!

      – Не представляю, что с ней делать… девочка – совершенная дичка…

      – Отправлять. Пускай учится, – отец говорит громко, не стесняясь быть подслушанным. – Дар у нее изрядный…

      – Но деньги…

      – Деньги есть, и ты это знаешь.

      Маменька замолкает, а Димитрий сжимает кулачки. Ну же, соглашайся… дар ведь и вправду есть, открылся недавно, изрядно напугав гувернантку, которая вдруг пришла в себя на четвереньках и гавкающей. До чего смешно было…

      – Ты хочешь уполовинить Стешенькино приданое?

      – Не только Стешенькино, – отец спокоен, он всегда спокоен, и порой это спокойствие пугает. – Оно, если помнишь, и Элизе принадлежит…

      – Именно. Если разделить на двоих, то крохи выйдут, а ты хочешь их и этого лишить. Ладно, Элиза с даром, она в любом случае жениха найдет, но Стешенька… Девочка вошла в возраст…

      – Она только на год Эли старше.

      А в висках бьется гнев. Снова она. Снова…

      Всегда она и только она, такая хрупкая и изящная. Умная. Вежливая. Ее хвалит