Счастливая семья. Ганс Христиан Андерсен

ящик! – сказала раз утром хозяйка мальчику, заметив проходящего мимо молодого соседа-художника с тяжелым ящиком для красок и со скатанным в трубку куском холста.

      Мальчуган взял ящик и понес его за художником. Они пришли в картинную галерею и поднялись по той самой лестнице, памятной ему с той ночи, когда он ездил на кабане. Он узнал статуи и картины, узнал прекрасных мраморных богинь, Мадонну, Иисуса и Иоанна.

      Вот они остановились перед картиной Бронзино, где был изображен Спаситель, нисходящий в преисподнюю, и весело улыбающиеся дети, уверенные, что скоро они будут в раю. И у нашего мальчугана лицо озарилось улыбкой, здесь, ведь, он чувствовал себя, как в раю.

      – Иди-ка домой! – сказал художник, успевший, пока мальчик любовался картиной, установить мольберт.

      – Позвольте посмотреть, как вы рисуете! – попросил мальчик. – Любопытно поглядеть, как вы перенесете картину на этот белый холст.

      – Я сейчас еще не буду писать красками! – отвечал художник и достал из ящика уголь.

      Быстро забегала рука художника, глаза, почти не отрываясь, глядели на картину, и несмотря на то, что контуры намечались лишь тонкими штрихами, на холсте обрисовался тот же воздушный образ Спасителя, что и на картине, писанной масляными красками.

      – Да иди же! – сказал опять художник, и мальчик пошел потихоньку домой, сел за стол и… стал учиться шить перчатки.

      Но мысли его были далеко, в картинной галерее; он колол себе иголкой пальцы, шил кое-как, зато не дразнил больше Беллисимы. Вечером мальчуган шмыгнул в незапертую дверь на улицу. Было холодно, на потемневшем небе ярко горели алмазные звездочки. Он побежал по опустевшим улицам к бронзовому кабану, нагнулся, поцеловал его в блестящую морду, затем забрался к нему на спину и сказал:

      – Как я соскучился по тебе, милый мой кабанчик! Надо бы нам опять прокатиться сегодня ночью.

      Но бронзовый кабан и ухом не повел, а из его пасти по-прежнему била струя чистой свежей воды.

      Мальчуган сидел на нем, словно всадник на коне, как вдруг кто-то дернул его за штанишки. Глянул мальчуган и видит: перед ним стоит маленькая голенькая Беллисима. Он и не заметил, как она увязалась за ним. Беллисима лаяла, точно хотела сказать:

      – Ия здесь! А ты чего тут расселся?

      Дракон с огнедышащей пастью, пожалуй, напугал бы мальчика меньше, чем маленькая болонка. Беллисима на улице, и «не одетая», как говорила хозяйка, – что теперь будет! Зимой Беллисиму иначе не выпускали гулять, как в теплой овчинной попонке с бубенчиками; попонка завязывалась красными ленточками у шейки и под брюшком. В этом наряде Беллисима была ни дать ни взять маленький козленочек.

      Беллисима на улице и без попонки! Что-то будет, что-то будет! Пропала у нашего мальчугана охота прокатиться на кабане, поцеловал он его на прощанье и, подхватив продрогшую Беллисиму, побежал со всех ног домой.

      – Стой! Что это у тебя? – остановили мальчугана два жандарма, шедших ему навстречу. Беллисима залаяла.

      – Где ты украл