Лавровый лист. Татьяна Бонч-Осмоловская

Идти было трудно, будто она долго бежала на лыжах или плыла на катере, вовсе отвыкнув ходить по земле. Но она обогнула трамвай и прошла вперед, чтобы взглянуть в глаза коню.

      Как ни странно, он был еще жив. В его шее судорожно пульсировала крупная вена, горло булькало клочьями кровавой пены, но глаза уже закатились в бессмысленность.

      – Спасибо, – тихо прошептала Елена и перерезала коню горло.

      Дождавшийся своего часа нож больше был ей не нужен, и она отбросила его, как тут же выбросила из памяти всех суетящихся персонажей этой нескончаемой ночи.

      Елена поднялась на ноги. Надо идти. Это ничего, что она вся мокрая от крови. Ничего. Это кровь коня, кровь брата. А ей надо догнать цыганку. Ничего, девушка не испугается крови. Надо догнать ее и взять дочку у нее из рук. Ребенок большой, ей тяжело нести. Они понесут вместе.

      Город остался позади. Вокруг распахнулось поле клевера, и она, в стынущей на ветру крови, пошла по нему навстречу звездам.

      Анна Голубкова

      Нечто случившееся весной

      Маша Каткова хотела любить. Особенно это желание обострялось весной, когда просыпавшаяся вокруг природа начинала вести себя просто неприлично – всюду журчало, звенело и капало, из тоненьких коричневых веточек начинали лезть остренькие клейкие листочки, а по ночам за окном мучительно и протяжно, надрываясь и постанывая, кричала какая-то птица. Все вокруг с жадностью и доходящей до наглости настойчивостью хотело жить, жить, жить и размножаться. Но Маша очень сомневалась в том, что эта жадная природная сила имела хоть какое-то отношение к тому, что на самом деле называлось любовью. Она хотела именно любить, а не быть слепой игрушкой природной энергии, которая не разбирается в тонкостях и отдельных моментах, не спрашивает о согласии, вообще не интересуется твоим мнением, а просто навязывает одну-единственную модель поведения. Конечно, противостоять этому было невозможно, особенно весной, но, покидая очередного случайного любовника, Маша в очередной раз думала, что нет в этом физиологическом влечении никакой любви, нет и быть не может. Любовь – это явно что-то другое.

      Книги и особенно фильмы создавали впечатление, что женщина не может существовать без любви, что любовь – это неотъемлемая часть ее личности и что без любви она не совсем полноценна. Под любовью чаще всего понималась эмоциональная зависимость от другого человека, которая непременно возникала с первого же взгляда. Одного взгляда было достаточно, чтобы разумная и вполне удовлетворенная жизнью женщина превращалась в истеричку, чье психологическое благополучие зависело от присутствия вблизи нее некоего существа мужского пола. В данном случае было неважно, как именно мужчина реагировал на внезапную женскую одержимость, важно было то, что женское существование наконец-то становилось осмысленным и значимым. В жизни мужчины отсутствие любви такого значения не имело. У мужчин были работа, друзья, мировая тоска, поиски самого себя и прочие внутренние проблемы, которые не могли заполнить