Избранный. Печать тайны. Бездна Миров. Валерий Атамашкин

тишина – мертвенная, давящая и нагнетающая тишина, сгущающаяся подобно туману. Не было слышно собственных шагов. Исчез хруст веток под ногами, шелест опавших листьев, шорох травы.

      «Ее нельзя нарушить», – думал Фарел.

      Он хотел что-то сказать, но голос затерялся в тумане. Они шли в тишине собственных голосов.

      Звук нарастал эхообразно, громче, громче и вскоре Фарел мог различить звук. Каркала ворона.

      «А мне плевать», – думал комиссар.

      Ярость исчезла. Он все сильнее сжимал скользкую, мокрую от пота руку Хелса. Дрожь мужчины передалась Фарелу. Хелс также сильно сжимал его руку. Голос, раздавшийся из тумана, заставил друзей остановиться.

      – Кто здесь? – крикнул Хелс. Голос растаял в тумане.

      – Говорю я, вы соглашаетесь, – кто-то говорил сквозь туман. Неприятный булькающий звук, как если бы Фарел слышал этот голос из-под толщи воды.

      – Да, – совсем тихие голоса, которые друзья не узнали.

      Фарел и Хелс, оборачиваясь по сторонам, пытались увидеть говорившего. Но тщетно – окружающий их звук шел со всех сторон.

      – Я знаю все, остальное бесполезно, – сказал кто-то. – Не пытайтесь сопротивляться…

      Фарел почувствовал, что говоривший не врет. Казалось друзья как обнаженные стояли сейчас посреди кладбище, вывернув наизнанку свое нутро. Он чувствовал внутри себя, в самой глубине собственного сознания чужое присутствие. Это чувство нельзя было передать и описать, это чувство нельзя было перепутать ни с чем. Он чувствовал себя униженным и оскорбленным, как будто кто-то здесь и сейчас надругался над ним. Стало жутко. Похоже те же самые ощущения испытывал старина Хелс, который закусив губу и щуря глаза всматривался в туман. По спинам друзей пробежал холодок. Фарел озирался по сторонам.

      «Как такое может быть?», – стучало в голове.

      – Не знаю, Фарел, как и ты еще три дня назад не знал, что твоя соседка будет мертва. Но она мертва. Ты убил ее. Понимаешь?

      Голос как будто дал обдумать сказанное. Фарел потупил взгляд.

      – Я защищался, – пробормотал он.

      Голос оставил это без ответа.

      – Вам будет больно. Ненадолго, – продолжил он. – Вы должны кое-что понять.

      … Чудовищная вспышка боли…

      Постепенно стали проявляться мутные очертания. Он чувствовал ощущение полета в облаках – легко, бесчувственно и самозабвенно. Здесь правила бесконечность и он не имел никакого права вмешиваться в чужую игру. Стоило забыть о жизни, о причудах и погрузиться в новый мир, врата которого открывала перед стариком судьба. Мир, где не было ощущения времени, только вольность, от которой слегка кружилась голова.

      Снизу не то чтобы плыли, нет, скорее растворялись в сознании, обретая черты крыши городских построек. Мир рисовал дом – стены, окна, дверь. Дверь распахнулась, приглашая гостя зайти. Мгновение и Фарел оказался внутри. Не поспешил? Нет? В доме царила пустота, но несколько необычная, она живая. Она движется и первым Фарел увидел стол. Он громоздок и кажется, что ему не место в маленькой комнате. Но все хорошо, потому что в окнах загорелся свет все ярче и ярче, освещая комнату… Следом появились чувства. Радость, искренний детский смех.