Мастер и маргинал. Кровью и кракелюром. Ксения TakifuguKs

поздний час?

      – Я думал, мистер Моро все же, заинтересован… во мне. Он собирался сделать предложение… – умоляюще настаивал паренек.

      – Руки и сердца?

      – Простите, сэр?

      – Мистер Оэн, освободите горячую линию для других важных. Подчеркиваю. Важных заказов. Окажите любезность. Дождитесь Вашей очереди на прием.

      – Может, я тоже хочу сделать заказ! – отчаявшись, крикнул Джесси в трубку.

      – Тогда, Вам, прежде, стоило бы ознакомиться с прейскурантом цен, юноша. Уверены ли Вы, что стоимость заказа позволит Вам его совершить?

      – Господи, чего вам стоит, сэр… я в ужасной ситуации! Понимаете, безвыходной! Мне показалось мистер Моро… что он хочет сделать мне предложение по работе, понимаете? Прошу вас, мне нужно поговорить с ним… У меня просто крах! Нет выхода! Нету другого выхода, сэр!

      – Послушайте. Это Вам не комитет Красного Креста, молодой человек, и не благотворительное общество… – связь внезапно оборвалась из-за исчерпавшегося лимита.

      Таксофон прожорливо затребовал жетонов, которых у Джесси больше не осталось, как и сил жить дальше, верить людям, бороться за призрачный шанс…

      С тех пор минуло два года. Джесси исполнилось восемнадцать, но самостоятельности он так и не обрел. Ему некуда было идти от Скуди. Церковная школа обеспечивала ему грошовый заработок, но больше пареньку некуда было податься. Он думал о Глене Моро постоянно, почти рыдал при каждой мысли, первое время. По истечении года он уже не помнил, что в его голове хоть иногда поселялась какая-нибудь залетная мысль о светлом будущем.

      Мечты мечтами, однако, от рабских подработок его никто не освобождал.

      Глаза Джесси слезились от ветра, примороженные пальцы вконец закоченели, прилипнув к перчаткам. Солнце клонилось к горизонту, раскрашивая закатную синь светло-розовой палитрой в преддверии романтического зимнего вечера.

      Джесси дочистил двор, получил за отработанные часы минимальную премию от сторожа на заветный кусок хлеба, коим его не раз упрекнут Скуди, и сам хотел повалиться в придорожный сугроб от усталости. Но дотошный дозорный велел Джесси отнести лопату к подвалу, расположенному с уличной стороны. В это время Патрик Скуди, как раз, шлялся со своими ублюдочными друзьями, и запугивал местных молокососов. Завидев Джесси, названный братец принялся науськивать толстолобую свору прихлебателей на противника.

      – Как ты, Оэн, заработал милостыню? – противно прошепелявил Пэдди, подходя ближе, уперев руки в бока.

      Джесси терпеливо молчал.

      – Копишь на картины? – скривил рот сынок опекунов.

      И кривлянье выглядело вовсю нелепо на мощном, скуластом лице, увенчанном воротничком мягкого жира, придерживающего второй подбородок, но пока что, в холод, – складчатое, весомое «добро» было затянуто вязаным шарфиком, – единственная, обещающая теплоту вещь, на которую Джесси смотрел немного с завистью.

      – Отошли прочь! – поднял Джесси рукоять лопаты, угрожающе устремив вверх металлический скребок.

      – Пошли, пошли… он больной, псих, –