Лабиринты любви. Ирина Николаевна Мальцева

задаваке Погодиной. Нечего парней у подруг отбивать. Вот от неё Володька бы ни за что не стал на сторону бегать.

      Вытерев пальцами уголки губ и поправив кружавчики на блузке, Говорова поспешила к столу и успела вовремя – на её место рядом с Валерием Сергеевичем уже усаживалась пышная брюнетка в блестящем платье и бриллиантами в ушах.

      …Ночью над дачным поселком прогремела короткая гроза, и теперь из сада пахло свежестью и почему-то вишневым вареньем, хотя нынешний год был на вишню неурожайным. Гости разъехались в первом часу. Лиза с подружкой, перемыв гору посуды, без сил свалились на диване, даже не смыв с лица косметику. На веранде, оглушая жильцов ближних дач храпом, спал Всеволод. После долгого июльского дня спал весь дачный поселок, включая собак, кошек и другую живность. И только в окне маленькой спальни погодинской дачи горел свет и изредка оттуда, рассыпая алые искры, вылетал окурок.

      Серебряные юбиляры сидели рядышком на кровати, а за их спинами вольготно разметавшись на широком ложе, спал ребенок. Мальчик. Подарок. Сын Ленки Жуляновой и Владимира Ивановича Погодина, как стало всем известно.

      – Марин, – Погодин взял жену за руку, – зачем ты, объясни…

      Женщина промолчала, только похлопала его ладонью по колену.

      – Почему ты ей не сказала, другим…

      – Володь, – устало прикрыла глаза Марина Николаевна. – Ну что ты как маленький. Что я должна была сказать? Что этот пацанчик не может быть твоим сыном в принципе? Что ты бесплоден? А как же Сева с Лизой? Про них тоже рассказать надо было?

      Муж тяжело вздохнул. Тут она, конечно, права. Если сказать, что он не мог иметь детей (результат детской болезни, которой он переболел уже в институте), значит раскрыть так долго и тщательно охраняемую ими тайну. Ведь и сын, и дочь не его дети, то есть не его биологические дети, хотя любит он их до безумия и любого порвет на части, если кто вздумает их обидеть.

      – Ты лучше скажи, почему Ленка так уверена, что ты отец ребенка? – потребовала Марина Николаевна. – Понятно, что у неё были и другие или другой, но пришла она к тебе. Почему? Изменил?

      Погодин поднялся, подошел к раскрытому окну, закурил, но через минуту выбросил сигарету в сад.

      – Прости.

      – Прости-и-и-и…И, конечно, это было только один раз, я права?

      Погодин покаянно опустил голову.

      – Правду Ленка сказал: кобель ты! Надо же на старости лет…

      – Марин! – вскинулся Владимир Иванович. – Ты лучше побей меня, только не издевайся. Я сам себя готов убить! Надо же повелся на эту стервятницу, воровку.

      – Воровку?!

      – Ну да, я её тогда не просто так уволил, а за воровство. Скандала не стал поднимать, выносить на коллектив. Уж очень она меня просила, никому…

      – Воровка, стервятница? Если бы была хорошей, то и не корил бы себя сейчас?

      – Корил бы в любом случае. Прости, Марина.

      Он встал перед ней на колени, обнял за талию, прижался головой к теплому животу.

      – Виноват я перед тобой, Маринка, так