Лабиринты любви. Ирина Николаевна Мальцева

в глаза заглядывает.

      – Любишь его?

      – Нет.

      Петр Иванович заулыбался, схватил в охапку, закружил, а со всех сторон изумленные лица отдыхающих.

      А дальше все было, как морской волк сказал. У него такой поварской талант оказался, будто не штурманом, а коком ходил в море. Кормил Ольгу, а сам нет-нет и откроет её паспорт, глянет на фото, потом сравнит с оригиналом, тяжело вздохнет и идет на кухню снова готовить. Пока, говорит, на щеках ямочки не заиграют, и чертики в глазах не запрыгают, он будет следить за её диетой.

      – Представляешь, я опять на диете!!! Да какой! По кило за неделю набираю! И нисколько не волнуюсь. Сейчас еду домой, буду увольняться. Петя уже уехал, ждет меня в Мурманске.

      …Ночь за окном. Маленькие станции выплывают из тьмы и быстро пропадают вновь. Вагон, покачиваясь на стыках, несет в своем чреве отдохнувших, набравшихся сил у моря людей, и среди них моя попутчица. Счастливая от полноты жизни, красивая от нахлынувшего чувства, любящая и любимая.

      Мне что ли на диету сесть?

      Женское счастье

      Маша Кожухина работала в отделе кадров крупного предприятия. Было ей в ту пору тридцать пять, внешность она имела заурядную, хотя если бы немного больше уделяла себе внимания, то выглядела бы намного лучше. Но перед зеркалом Маша задерживалась лишь по утрам, перед работой. Сама она была невысокого мнения о своей внешности и не верила, что кому-то понравятся её темно-каштановые чуть вьющиеся волосы, которые она зачесывала назад и закрепляла тонким ободком, маленькая грудь и широкие полные бедра. Ей трудно было подобрать одежду, потому что сверху подходил сорок шестой, а снизу – на два размера больше. Покупая очередной костюм пятидесятого размера, она шла в ателье, где ей перекраивали жакет, но при этом обязательно что-то портили, и костюм в целом не производил впечатления нового, а выглядел образцом домашнего производства.

      Размер ноги у Маши был тридцать девятый, а это бы ничего – модельные туфли есть и таких размеров, но беда в том, что бедняжка не умела ходить на каблуках. Поэтому туфли без каблуков, которые она покупала, визуально делали ногу еще больше.

      Но коллеги по работе обожали Машу, считали её красавицей, умницей и добрейшим на свете человеком.

      – Здравствуй, Машуля, – встречали её на работе, а она улыбалась в ответ. При этом её лицо светилось радостью и нежностью, карие глаза изливали на окружающих ласковое тепло, а губы складывались в какую-то детскую улыбку, и каждому хотелось чмокнуть Машу в щечку.

      На работе Маша была не заменима, если кто-то уходил на больничный, или нужно было быстро и в кратчайшие сроки выполнить большую работу. В праздники она тоже была востребована как никто другой: ей можно было поручить накрыть стол, и тогда рядовая пьянка превращалась в кулинарное торжество, Маша прекрасно пела, знала и народные, и современные песни, грациозно двигалась в танце и была зачинщицей всевозможных застольных игр и розыгрышей.

      И при всем этом человеческом богатстве она была одинока, хотя имела ко всем