Обреченные на любовь. Виктор Коона

на спину. Храпеть, впрочем, прекратил. Колька облегченно вздохнул. Прибежал свободный дневальный, и, подняв сапоги, отнес их владельцам, которые располагались на другой стороне «взлетки» т.е. в транспортном взводе. Вскоре Кольку опять сморил сон. На этот раз, дабы избежать болезненных попаданий сапогами в голову, он предусмотрительно укрылся одеялом вместе с головой, и с надеждой, что храп больше не повторится. Но, к сожалению – надо думать не только Колькиному – его надежды на оправдались.

      Спустя несколько минут, тишину казармы вновь разорвал храп. Он исходил от Бориса. Едва только первые звуки разнеслись по казарме, несколько сапог, предусмотрительно подготовленных дембелями, тут же прилетели туда, куда их и нацеливали. А именно – на головы и остальные части тел наших героев. К вящему сожалению и удивлению бойцов, должного эффекта это не произвело. Храп продолжил свое торжественное звучание по казарме. Прилетело еще несколько сапог. Храп не прекращался.

      – Б…ть, да успокоит его сегодня кто-нибудь или нет?! – перекрывая храпение Бориса, раздался громкий голос, судя по акценту принадлежавший выходцу из Кавказа.

      Сообразив, что дело может кончиться плохо, и опасаясь возможного прилета табуреток, Колька вытянул руку и зажал Борису и рот и нос, пытаясь таким образом разбудить своего товарища, и прекратить раздражающий добрую половину роты солдат, храп. Несколько секунд Борис молчал, затем замотал головой и судорожно вздохнув, приоткрыл глаза.

      – Ты чего? – он смотрел на Кольку ничего не понимающим взглядом, пытаясь сообразить, что происходит.

      Тот в ответ помахал у его лица кулаком, затем прижал палец к своим губам, давая понять, что надо молчать.

      – Что? Что случилось? – Борис, кажется, совсем позабыл где находится, по-прежнему ничего не понимая.

      – Да заткнись ты! – угрожающий шепот Николая все же подействовал на Бориса и тот замолчал. – И не храпи, сука!

      От удивления глаза Бориса широко раскрылись.

      – Я? Я храпел? – Николай едва разобрал еле слышный голос Бориса.

      – Ты!

      Борис хотел что-то ответить, но их разговор был грубо прерван все тем же обладателем голоса с характерным акцентом. Они замолчали. Дневальный собрал разбросанные кругом сапоги и вернул хозяевам.

      Несмотря на неожиданную и ошеломительную новость о храпе, Борис вскоре заснул. Просто он был пьян. И снова захрапел. Но его друг был на чеку. Едва только его товарищ попытался огласить помещение могучим звуком, Колька тут же треснул его по лбу. Раз, другой. Борис открыл глаза. И разглядел прямо у своего носа кулак верного товарища.

      – Ты… – Борис хотел возмутиться, но Колька зажал ему рот. Несмотря на хмель в голове, Борис все же сообразил, что, по всей видимости, снова храпел. Он перевернулся на другой бок и вскоре вновь оказался в объятиях Морфея.

      Какое-то время кругом было тихо. Лишь дембеля, разбуженные Борисом, негромко беседовали между собой. И тут снова