Обреченные на любовь. Виктор Коона

пол-литровой бутылки, невесть откуда появившейся в его могучей руке. Он налил примерно треть стакана.

      – Вот, так нормально. Пей. – Литовец протянул стакан Борису. – Чистый, не сомневайся, – он ободряюще подмигнул.

      От таких добрых, греющих душу слов, Борису, несомненно, стало легче.

      – Запомни, спирт запивать нельзя. Ничем. Только закусывать. Иначе, рискуешь заполучить язву желудка или еще чего похуже. И после того как выпьешь, задержи дыхание как можно дольше. Вот, возьми, – добрый самаритянин протянул Борису ириску. – Ириску – Бориске! – сострил литовец.

      Наш герой поднял стакан, и, выключив обоняние и выдохнув как можно больше воздуха из груди, опрокинул его в рот. Сказать, что по его глотке, мгновенно охватив грудь и полыхнув где-то в животе, пронесся огненный смерч, значит, не сказать ничего. Борису показалось, что у него в груди вдруг началось извержение вулкана. Огненная лава охватила все его тело, перехватила дыхание и выдавила из его уже не совсем ясных глаз, слезы. Он оперся одной рукой о стол, задерживая дыхание, а второй все еще крепко сжимал порожний стакан. В этот момент ему вдруг вспомнился один советский фильм о войне, в котором главный герой выпивает стакан водки, любезно предложенный гитлеровцами и после того, как нацисты предлагают закуску, гордо ее отвергает, произнеся при этом: «после первой не закусываю». Борис хотел поступить также, но, открыв рот, смог лишь промычать что-то невнятное, чем вызвал оглушительный смех Пилиса.

      – Закуси, – вдоволь насмеявшись, заговорил, наконец, литовец, любезно предлагая ириску. Борис сунул в рот конфету и рухнул на стул.

      – Что, не понравилось? – улыбаясь спросил сержант.

      – Ну почему же, – выдавил из себя Борис, – очень даже… ничего. – При этом выражение лица нашего героя явно свидетельствовало об обратном.

      – А ты молодец, – похвалил его каптерщик.

      – Стараюсь.

      – Ну что, – глянув на часы, он поднялся, – пора на поверку. Пойдем.

      Борис поднялся, но тут же ухватился за край стола, чтобы не упасть. Чистый спирт сделал свое пагубное дело. Борис был пьян. Чертовски пьян. Шатаясь, он держался за стол, дабы не упасть.

      – Ну, брат, ты и наклюкался. Так, кажется, у вас говорят? – каптерщик широко улыбался, наблюдая за Борисом.

      – Да, можно и так сказать, – пролепетал Борис.

      – Ну ничего, Пилис тебя напоил, и Пилис тебя не бросит. Пойдем. Слушай только меня и никого больше.

      Сержант, поддерживая Бориса, несмотря на то, что сам был подшофе, привел его в расположение роты и усадил на табуретку в каптерке. Затем быстро вскипятил воду в кружке с помощью самодельного кипятильника, представляющего из себя два лезвия для бритья, разделенные между собой спичками, и связанные ниткой. К двум разным концам лезвий были прикручены электропровода, заканчивавшиеся вилкой, которую вставляли в розетку. Вода в кружке закипала за несколько секунд. Пилис заварил крепкий чай, и заставил Бориса его выпить. Вскоре дежурный по роте приказал строиться