Малахов курган. Сергей Тимофеевич Григорьев

к вам Мокроусенко является. Как бы сказать, чтобы вам угодить и себя не обидеть? Мокроусенко к вам с благородным намерением явился. Думаю, уж наверное, Могученки укладываются. Добра у них много. На три мажары[56] не укладешь. Надо все связать, поднять – не женское это дело…

      – Укладываться?… Куда?! Зачем?! – в один голос вскричали встревоженные мать и дочери.

      – Да как же ж! Ведь неприятель высадился, это уже не секретное дело. Чуть не полста тысяч. И пушек множество… С сухого пути он нас достигнет не завтра, так через неделю. Затем и дали им вылезть на берег, чтобы прихлопнуть сразу. На море их не возьмешь: у них, слышно, чуть не половина кораблей на парах. Если уж его светлость дал им на берег высадиться, так и до города допустит…

      – Неужто, милые мои?!

      – Да как же ж? У них все войска со штуцерами[57], на тысячу шагов бьют прицельно. А наши – дай боже, чтобы на двести шагов. На всю армию у нас тысяча штуцерных, да и то по ротам, где по десятку, где по два десятка. Буду я дурень, если не припожалуют к нам на Северную сторону англичане, французы, турки…

      – Мудрено им будет Северную взять! Там укрепление, – сказала Хоня.

      – Не смею сказать ничего вопреки, ни одного словечка, Февронья Андреевна, – укрепление, так! Да какое это укрепление? Говорят люди, а я врать не стану: гарнизонный инженер прислал с Северной стороны о прошлой неделе князю рапорт. Пишет: «По вверенным моему попечению оборонительным укреплениям гуляет козел матроски Антошиной, чешет свои рога об оборонительную стенку, отчего стенка валится».

      Женщины засмеялись.

      – Ох, вы уж расскажете, Тарас Григорьевич, только вас послушать!

      – Быть мне в пекле, если соврал! Мне писарь штабной читал. Он эту бумажку для смеху списал. Стенка-то, говорит, в один кирпич, а инженеры себе домики построили – что твой каземат: пушкой не пробьешь.

      – Воровство!

      – У нас на флоте воровства нет. Блаженной памяти адмирал Михаил Петрович Лазарев[58] на флоте дотла вывел.

      Веня приоткрыл дверь и прислушался. На него никто не смотрел. Он раза три хлопнул дверью, чтобы подзадорить Мокроусенко.

      – Сынок, брось баловать! – строго сказала мать.

      – Я вижу, вы еще не взялись за сборы, – продолжал Мокроусенко, – а пора, пока дорогу на Бахчисарай[59] не загородили.

      – Что вы нам советуете, Тарас Григорьевич, – чтобы мы, матросские жены да дочери, мужей да женихов бросили?!

      – Об этом речи нет, драгоценная Анна Степановна. Плюньте мне на голову, если я такое хотел высказать. Нам с вами расстаться?! Кто помыслит такое? Я говорю про скарб… Добыто годами – и все в единый миг прахом пойдет: только одной бомбе в ваш домик попасть – все разлетится в пыль.

      – Вот здорово! – с восторгом закричал из-за двери Веня. – А вдруг три бомбы?!

      – Первую, хлопче, хватай – и под гору! Вторую шапкой накрой: пусть задохнется. Третью в лохань – нехай помоев

56

Мажара – крымская большая арба.

57

Штуцер – нарезное солдатское ружье. В XIX в. во всех армиях заменено винтовкой.

58

Лазарев Михаил Петрович (1788–1851) – русский мореплаватель, адмирал, совершил три кругосветных плавания, в том числе в 1819–1821 гг. в экспедиции Ф. Ф. Беллинсгаузена, открывшей Антарктиду. В 1833–1850 гг. командовал Черноморским флотом.

59

Бахчисарай – крепость в долине реки Чурук-Су, которая с XIII в. и до 1736 г. была столицей Крымского ханства. Теперь город в Крыму (Украина).