Русский Париж. Елена Крюкова

ваше приглашение. Как вы догадались, что я с Юга?

      – Произношение, – хрюкнул толстяк. – И смуглота! Барон Черкасов! – Он поклонился, в свете свечей масляно блеснула круглая, как тонзура, лысина.

      – Рауль Пера.

      Причастники, со сложенными на груди руками, медленно отходили от сияющего, как солнце, потира со Святыми Дарами. На глазах у людей блестели слезы. Слезы катились по щекам. Прожигали скулы. Таяли в белизне воротников, в складках платков, в кружевах и бедных, потертых сукнах перешитых в пальто шинелей.

* * *

      Обед у барона Александра Иваныча Черкасова удался на славу. Француженка-жена наготовила всего: на стол поданы и лионские кенели, и пиренейская жареная баранина, и жюльен с грибами, и речная форель в белом соусе с лимоном. Разумеется, море вина! «Вы какое более любите, месье Пера, белое, красное или розовое?» – смеясь, спросил барон. Ловко откупоривал бутылки одну за другой. Шумно, наслаждаясь ароматами, нюхал бутылочные горлышки. Рауль растерялся, хотя в Ницце перепробовал, кажется, все вина Лазурного берега. «Какое вам будет угодно», – промямлил.

      В гостиной мелькали девушки: одна, другая, третья. У Рауля зарябило в глазах. Девушки все – в коротких, по колено, платьях, по моде Додо Шапель. Кажется, вбежала четвертая девушка, или ему так показалось?

      – У меня пятеро детей! – гордо воскликнул барон Черкасов и поправил на груди белоснежную салфетку, заткнутую за воротник рубахи. – Четыре дочери и сын Иван! Я всем дал русские имена, хоть женка и противилась!

      Он обернулся к одной из девушек и прокричал по-французски, крепко раскатив последний слог:

      – Alexandra-a-a-a!

      И добавил по-русски:

      – Дура.

      Рауль испуганно открыл рот. Барон расхохотался.

      – Ничего не понимает!

      Девушки садились за стол и клевали еду, как птички; тут же вспархивали и улетали. «Птичий базар, как в Санари».

      – Никто из моих детей не говорит по-русски!

      Барон хотел выкрикнуть это весело, а получилось – отчаянно. Рауль поспешил протянуть руку к бутылке арманьяка, сам разлил по армаде рюмок. Он чуть опьянел и уже освоился.

      – Рауль, вы умеете есть авокадо? Вы ели когда-нибудь авокадо?

      – Нет… нет!

      Зачем он соврал? Растерялся? Барону хотел польстить?

      Барон взял в руки гладкий, будто лакированный, крупный плод с шероховатой шкуркой, взмахнул ножом, разрезал надвое и вынул крупную, как яйцо, косточку. Положил перед Раулем половину плода. Бело-желтая мякоть чуть пахла сыром и лесной свежестью. Барон воткнул в мякоть серебряную ложку.

      – Ешьте! Да, ложкой! Очень вкусно!

      Рауль ел авокадо и старался благодарно улыбаться.

      – Когда ешьте что-нибудь впервые в жизни – загадывайте желанье! Сбудется!

      – Хочу побывать в России, – сказал Рауль вслух, с полным ртом.

      Барон расхохотался, его круглый живот колыхался под треугольной салфеткой.

      – Да ведь это несбыточно, мон шер ами! Там ведь сейчас крокодил у власти! Вы ешьте, ешьте! И запивайте белым вином,