На пороге чудес. Энн Пэтчетт

мистера Фокса. – Ему не нравятся джунгли. Вернее, птицы ему очень нравятся, а вот все остальное доводит его до бешенства – листва, лианы, воздушные корни и все прочее. В одном из писем он жалуется, что в его снах они душат его. Андерс вырос в Крукстоне, а там даже деревьев почти нет. Ты бывала в Крукстоне? Там только прерия и больше ничего. Он всегда утверждал, что деревья действуют ему на нервы. Шутил, конечно, но тем не менее это так. Он не годится для таких миссий. Там требуется посредник, человек, умеющий улаживать конфликты, уговаривать. Я не понимаю, почему послали именно его. Андерс ладит со всеми, это верно. Но если у компании «Фогель» упали акции, то это ее проблемы. Что тут может сделать Андерс? Ровным счетом ничего, и не нужно держать его в Бразилии.

      Марина догадалась, что Карен обдумывала свой монолог по утрам и вечерам, когда чистила зубы, не подозревая, что у нее появится возможность произнести его перед самим президентом компании.

      – Он никогда не скажет вам об этом, мистер Фокс. Но если даже ему не удастся убедить эту ненормальную тетку вернуться, пускай возвращается сам. Ведь у нас трое мальчишек. Неужели они закончат учебный год без отца?

      Тут Марине стало совсем плохо, у нее подогнулись колени, и она схватилась за спинку стула, стоявшего возле кухонного островка.

      Конечно, теперь пора бы и шефу включиться в разговор. Почему он до сих пор не отдал Карен письмо?

      Марина с новой волной отчаяния вспомнила, что злосчастное письмо лежит у нее в кармане. Она подвинула стул ближе.

      – Присядь, Карен.

      Теперь ей было не до собственных ощущений. Ее ужаснула жестокость того, о чем ей предстояло сообщить. С каким бы тактом, с какой бы деликатностью она ни сделала это, все равно – такой удар сокрушит Карен Экман.

      – Андерс? – прошептала Карен и повторила имя мужа еще раз, громче, как будто он находился в соседней комнате. Она одновременно верила услышанному и отвергала его. Ее наполнил весь холод, пронесшийся над Миннесотой. У нее задрожали губы, а пальцы судорожно вцепились в хрупкие плечи. Она потребовала показать ей письмо, потом отказалась взять его в руки – такое тонкое, голубенькое, несерьезное. Наконец попросила Марину прочесть его вслух.

      Отказаться Марина не могла, и, как бы она ни старалась смягчить послание, чтобы оно прозвучало более-менее человечно, ей это плохо удавалось.

      «Учитывая наше местонахождение, этот дождь, – нерешительно прочла она, пропустив пассаж о беспросветной бюрократии властей (как местных, так и наших), – мы решили похоронить его здесь».

      Она не смогла заставить себя прочесть вслух, что похороны – тоже проблема, и пожалела, что не стала читать начало письма, несмотря на его банальность. Без него все остальное не тянуло на письмо, скорее напоминало скупую телеграмму.

      – Она похоронила его там? – ахнула Карен. Меха ее легких расширились впустую. На кухне не хватало воздуха. – Боже, о чем ты говоришь? Он лежит в земле?!

      – Скажи, кого мне позвать к тебе? Сейчас кто-то должен быть рядом с тобой. – Марина попыталась взять